Человек среди зверей. Анатолий Алексин

«И страны, где я жил, больше нет — есть другая, она в каких-то отношениях лучше, в каких-то хуже, в ней тот же язык и такие же дети, но мне многое в ней чуждо, потому что она сохранила многие глупости и пороки советской системы, но отвергла многие ее плюсы. Я никогда не любил мерзкого слова «совок». И называть то, что мы делали, «совковой литературой» — то же самое, что назвать Пушкина или Лермонтова литературой николаевской. Эта литература существовала не только благодаря, но и во многом вопреки «совку», - из интервью Анатолия Алексина Дмитрию Быкову, 2007 год. 

Анатолий Георгиевич Алексин (Гоберман) 3 августа отмечает свой 92-ой день рождения. Перед его глазами разворачивались самые трагические события не только кровавого XX века, но и XXI. Вся его семья и даже дальние родственники стали жертвой сталинизма. Лучшие люди, самые честные и благородные, погибли в безвестных ссылках, на его глазах страна оправлялась после последствий массового психоза и обожания тирана, вновь связывала руки своим согражданам и затыкала рот руками очередных самодуров, дорвавшихся до власти. Он стал свидетелем развала могучей державы, что породило страшные годы 90-х, завершившихся новым голодом и кризисом.

Анатолий Алексин, прошедший сталинскую чуму, не стал ждать, когда российские националисты (а по существу, попросту фашисты) воплотят в жизнь угрозы расправой за то, что писатель на встрече с президентом уже в 1993 году настоятельно призывал не допускать их к власти, не дать расцвести фашизму новым цветом в стране, которой неисчислимыми жертвами удалось избавить планету от этой заразы. Не стал этого ждать и в 1993 году эмигрировал в Израиль, чтобы получить достойное лечение для своего здоровья, чтобы вернуться к своим корням, на родину. 

Анатолий Алексин родился в 1924 году, в год смерти Ленина, когда Сталин начал планомерно бороться за роль его единоличного преемника. Сам писатель провел детство по соседству с очень милыми и приветливыми людьми — Генрихом Григорьевичем Ягодой (в фамилии которого он в шутку ставил ударение не на второй слог, как было положено, а на первый) и Николаем Ивановичем Ежовым, — двумя главными палачами сталинского режима, истребившими миллионы населения русского народа. В конце концов одна змея, по приказу хозяина, сожрала другую, а затем и сама была уничтожена. Анатолий Алексин описывает эпизод, свидетелем которого он стал, когда Ежов, видя неотвратимость смерти, покончил с собой прежде, чем попал в подвалы для пыток в ОГПУ, он-то как никто другой знал, что простому человеку не под силу выдержать те средства, которыми следственный комитет выбивает показания из подозреваемых. 

«Однажды, появившись на улице вместе с рассветом, чтобы успеть до завтрака искупаться в реке, я услышал короткий, глуховатый, словно боявшийся кого-то разбудить, выстрел. Это застрелился глава веселой и счастливой семьи… «Успел, — помню, тихо, не рассчитывая на мой острый и догадливый слух, промолвил папа. — Может быть, я ему скоро буду завидовать?» «О чем ты говоришь?!» — с отчаянием схватившись за голову, вскричала мама.

Но отец оказался провидцем».

Из книги «Перелистывая годы». 

Судьба распорядилась удивительным образом. Вся жизнь Анатолия Алексина прошла бок о бок со страшнейшими чудовищами, каких только земля носила, его отец был «изменником родины», но писатель не только физически остался жив, но смог прожить жизнь сообразно понятиям чести и по велению собственной совести. Будучи маленьким ребенком, он сидел на коленях у Лазаря Моисеевича Кагановича, читая ему стихи собственного сочинения и выслушивая жизненные напутствия быть добрым, трудолюбивым, да и вообще… Сложилось так, что четыре года спустя этот семейный, добродушный человек подписал приказ об аресте, а по сути, о смерти отца его будущей жены — Татьяны Фейнберг, но самого Анатолия Алексина не трогали. Он учился в институте востоковедения, во время Второй мировой войны сутки напролет работал на оборонительной стройке, был редактором военных газет, печатал свои рассказы. 

В феврале 1953 года над писателем снова прошла гроза, и снова благополучно мимо. После «дела врачей», вождь планировал устроить дело «писателей-синтоистов», предполагающее очередные ссылки, расстрелы, пытки и казни. Анатолия Алексина даже удостоили чести посетить подвалы НКВД по поводу якобы оставленной записи в книге отзывов на выставке рисунков английских детей о своем восхищении того, как рисуют дети в свободном мире. Механизм был запущен. Незначительные детали вроде того, что ни Анатолий Алексин, ни Лев Кассиль, чья подпись тоже стояла под записью в книге отзывов, на той выставке не присутствовали, никого не смущала. Какой такой «свободный мир»? Что вы имеете в виду под «свободным миром»? 

«Дело о писателях» было прекращено в связи со смертью вождя, земля не могла больше носить на себе такого паразита. Анатолий Алексин снова остался жив. Он остался жив, чтобы стать свидетелем всех увиденных исторических событий, чтобы оставить воспоминания о том, времени, когда люди жили одними легендами и безоговорочно верили в мудрость великих вождей, о самих людях, безвинно канувших без вести за рассказанный анекдот, за проявленный героизм, за слишком доброе сердце или за стремление к правде. Режим выкашивал лучших людей, оставляя только трусов, палачей и доносчиков. Анатолий Алексин, в соавторстве со своей женой Татьяной оставил память о тех, кому не повезло родиться хорошими людьми при сталинском режиме («Террор на пороге», «Перелистывая годы»). 

«Чем же все-таки Евсей Фейнберг не угодил режиму? Он оказался виноват перед сталинской системой лишь в том, что был до нереальности честен, порядочен, неспособен на пресмыкательство и холуйство. Эти его качества были антиподны строю, при котором все должны были замереть «в строю», оцепеневшем от послушания. А он, сын богатого немецкого банкира, идеалист и неукротимый правдолюбец, на расстоянии поверил тому режиму, чьи провозглашения никогда не стыковались с намерениями и действиями. Поверил и устремился на созидание «светлого будущего», под которым сталинская система разумела жестокую непроглядность. Но он-то, Евсей Борисович, и его талант строителя воздвигали дома, заводы, мосты… Под светом и добром он-то разумел свет и добро. Разве могли такое простить?» 

Анатолий Алексин во всеуслышание, на страницах газет боролся с клеветой тогда, когда это уже не грозило расстрелом или лагерями. Так, в 1990 году отошел в мир иной один партийный деятель, собственноручно организовававший травли на писателей, нашептывающий внушаемому Никите Сергеевичу мысли о необходимости борьбы с псевдокосмополитизмом, новоявленными врагами народа и т.д., то в некрологе появились строки благодарности этому параноидальному деятелю за светлый след, который он оставил в литературе. Анатолий Алексин, возмущенный до глубины души подобной характеристикой самого низкого человека, и это уже в 1990 году!, написал ответную статью, напомнив забывчивым редакторам об истинной сущности почившего «культурного просветителя».

В фильмах, снимаемых по мотивам сочинений Анатолия Алексина, были заняты лучшие актеры того времени: Ирина Муравьева, Алиса Фрейндлих, Леонид Куравлев, Вениамин Смехов, он был в близких отношениях с Самуилом Маршаком, Сереем Михалковым, Клавдией Шульженко, Леонидом Утесовым, Сергеем Образцовым, возведшим кукловодство в ранг настоящего искусства, Натальей Сац, построившей замечательный театр для детей. Анатолий Алексин оказывал поддержку всем, кому мог. Являясь на протяжении почти четверти века членом редколлегии журнала «Юность», писатель создавал в основном приключенческие произведения для детей и юношества, что помогало ему держаться подальше от политических тем, а вместе с тем сохраняло здоровье и продлевало годы жизни. 

Анатолий Алексин — невероятно доброй души и чистый сердцем человек. В его автобиографии крайне редко попадаются фрагменты, относящиеся к описанию собственной жизни. Чаще всего, это восхищение мужеством и отвагой людей, с которыми ему повезло встретиться на жизненном пути, покаяние перед теми, с кем не успел встретиться перед смертью, описания мытарств и страданий жертв сталинского террора, дань их светлой памяти. Ему удалось почти невозможное: пронести нравственную чистоту и свет души через времена, когда эти качества считались психопатологией.  Его рассказы и повести просты и незатейливы, но они переполнены солнечным теплом и добротой, критически недостающей современному веку.

Анна Иоки