По волнам памяти: «Боль и Слава» Педро Альмодовара
В честь недавнего юбилея главного современного испанского режиссёра подробно вспоминаем его последний фильм.
Когда стало известно, что Педро Альмодовар снял новую автобиографическую картину под названием «Боль и Слава» (в оригинале – «Dolor y Gloria»), где роль его самого исполнил Антонио Бандерас, а его мать сыграла Пенелопа Крус, можно было по-доброму потешаться над этим или же опасаться худшего. Ведь обычно при подобном раскладе, издалека отдающим некоторым эгоцентричным нарциссизмом (пожилой режиссер-классик, снимающий о себе самом со своими любимыми актерами в главных и второстепенных ролях), хорошие фильмы не получаются. Так что картина, описывающая затяжной творческий кризис режиссёра Сальвадора Мальо, запросто могла обернуться свидетельством кризиса самого Альмодовара и стать художественной неудачей. Однако случилось чудо. И новый фильм удался настолько, что многие критики теперь называют "Боль и Славу" в числе его лучших работ за всю почти сорокалетнюю карьеру в кино.
И в этом кроется определенный парадокс. Подобно Феллини с его «8 ½» и «Сладкой жизнью», Альмодовару удалось высечь самую настоящую искру личного вдохновения из истории о депрессии, кризисе и творческом бессилии. Эта история, судя по всему, сильно созвучна его нынешнему состоянию, однако ему удалось пройти по самой грани, не споткнувшись. И довольно избитую и банальную тему о выходе из тупика подать так искренне, пронзительно и вдохновенно, преподнести её нам в столь блистательной художественной форме, что при просмотре создается ощущение, как будто смотришь на всё это впервые. И не поддаться какому-то необычайно свежему обаянию, а порой даже и простодушной наивности происходящего на экране крайне сложно.
При этом нельзя сказать, чтобы мы в самом деле увидели что-то новое для мирового кинематографа. Альмодовар вовсе не стесняется использовать старые проверенные приемы, сценарные шаблоны и клише. Однако у него они работают. И ощущение такое, что ему удалось то ли изобрести их заново, то ли переоткрыть какие-то давно всем известные законы киносложения. Под стать фильму хочется говорить немного высокопарно, и в то же время спокойно и просто.
«Боль и Слава» построена на ностальгических воспоминаниях с использованием почти ассоциативного монтажа, при котором эпизоды из разного времени связываются между собой только благодаря личности главного героя, его мыслям и ощущениям. Эпизоды сильно отличаются друг от друга по настроению и жанру, они сталкиваются друг с другом в диапазоне от остроумно-комических до драматичных, и это придает фильму некоторую неровность повествования. Можно сказать, что эти переходы между сценами во многом отражают саму структуру человеческой памяти – очень избирательной и как будто случайной, которая самостоятельно, без участия человека, определяет, в какие моменты прошлого ей перенестись и когда оттуда вернуться. Одним из ключевых визуальных образов в картине становится образ воды, изменчивой, текучей или неподвижной – той самой реки времени, в которую как будто нельзя войти дважды. Хотя как доказывает нам фильм в лице его главного героя, заходить туда можно сколько захочется. А главное – сколько потребуется для того, чтобы попытаться как-то понять и принять всё произошедшее с тобой с момента твоего рождения и до настоящего дня. Как известно, пока не разберешься с прошлым, оно не отпустит, и двигаться дальше не получится.
Главным проводником в собственное прошлое и одновременно способом отстранения от него для режиссёра Сальвадора Мальо становится творчество. А оно, в свою очередь, существует у Альмодовара в виде кино и смежного с ним театра. С их помощью, после нескольких вспомогательных толчков в виде важных встреч и разговоров, а также наркотических веществ Сальвадор, (а вместе с ним и зрители, которым на протяжении фильма не дадут забыть об их роли), и запустит заново этот нескончаемый круговорот своей жизни и памяти.
Удивительно как легко, тонко и ненавязчиво Альмодовару удаётся передать все эти идеи и мысли с экрана. Скорее мы даже считываем их на каком-то подсознательном уровне, в виде осязаемых ощущений – и это притом, что фильм отнюдь не стесняется литературно пафосных фраз в диалогах. Но пафос этот совсем другого рода, чем мы привыкли – камерный, почти интимный. Несмотря на ощутимое давление кризисного содержания, "Боль и Слава" лишена какой бы то ни было формальной тяжеловесности, дидактичности или прямолинейности – ничего такого в ней нет. Напротив, одно лишь плавное изящество и грациозность, только остроумная ирония, грустная нежность и внутренняя свобода. Только замедленный, подобный музыке, ритм видеоряда, полутона и оттенки настроения, только яркие живописные краски.
Кстати, о красках – конечно, они никуда не делись. Цвета всё такие же по-альмодоваровски дикие и безумные, искусственные и вычурные, свет и цвет по-прежнему прямо-таки сочатся с экрана. Многослойные барочные рамы и изысканные обрамления в изобилии перемешиваются с постмодернистскими играми и приёмами вроде «фильма в фильме» и «картины в картине». Не стесняется Альмодовар и отсылать зрителя к своим прежним фильмам. Но главное отличие в том, что теперь в центре всего этого усталый больной человек, пусть даже иногда и способный на эксцентричные выходки и смелые поступки. И, несмотря на все яркие краски, иногда режущие глаз своими контрастными сочетаниями, здесь происходит ещё одно важное изменение. Любимые цвета Педро словно тускнеют, уравновешиваются и сглаживаются общей элегически спокойной атмосферой и меланхолическим настроем всей картины. Почти также слава здесь уравновешена болью, которой отведено куда большее количество времени. И, собственно, не составляет труда понять, куда клонит Альмодовар: «без боли не может быть и славы, боль – источник славы, а слава – заложница боли». Нужно только уметь преодолеть одно и переплавить его в другое. И, судя по фильму, в представлении режиссёра эти два понятия становятся настолько же противоположными и при этом близкими друг другу как жизнь и смерть.
Нельзя не сказать отдельно о восхитительном, выдающемся в своей неожиданности актерском перевоплощении Антонио Бандераса, совершенно не похожем на всё то, что он делал в кино раньше. Вот кому в этом фильме хочется петь самые настоящие дифирамбы. Его Сальвадор – очевидное вплоть до одежды и прически альтер-эго самого Альмодовара, однако при этом (и Бандерас подчеркивал это в интервью) он не ставил своей задачей изобразить и точно скопировать Педро. Их совместная цель была в том, чтобы создать обобщенный, но при этом очень близкий к первоисточнику образ. Так, чтобы наполовину вымышленный персонаж вырастал из своего прототипа, моментов его биографии и реальной среды обитания. Ради этого, кстати, Альмодовар использовал в фильме одежду из своего персонального гардероба и обставил квартиру главного героя своей мебелью и вещами. Как он говорит, ему хотелось, чтобы Антонио играл совсем по-другому, нежели в своих голливудских фильмах, и в то же время, чтобы у них получилось сделать что-то такое, чего они с ним до этого вместе не делали.
И это удалось, старания увенчались успехом. В этой роли Бандерас ушёл от своего стереотипного амплуа мачо так далеко, насколько это только возможно. Почти всю роль он строит на тихих, ускользающих интонациях, выразительных взглядах, неуловимых жестах и мелкой пластике, избегая какой бы то ни было однозначности и определенности. Чувствуется, что всё самое главное происходит у него и его персонажа не снаружи, а внутри. Как известно, на последнем Каннском кинофестивале, где была представлена картина, Бандерас (а вместе с ним и незримо присутствовавший в нем Альмодовар) был заслуженно награжден призом за Лучшую мужскую роль. И кроме того, впервые за всю свою карьеру в этом году был номинирован на «Оскар».
Одним словом, поклонник Вы творчества Альмодовара или нет, «Боль и Слава» – это тот случай, когда в чём-то фильм превзошел своего создателя и вместе с тем дал нам глубоко личный его портрет. Здесь есть всё: детство и отношения с матерью, первое сексуальное желание и последняя честность наедине с собой, верность и предательство, творческая сила и человеческая слабость. А рядом с этим какое-то утерянное или так и не обретенное счастье, к которому стремимся мы все. И в этом ещё одно неоспоримое достоинство картины: не изменив своей узнаваемой авторской интонации, частично сохранив знакомый испанский дух и колорит, Альмодовар снял фильм, понятный и близкий каждому. И хотя некоторые справедливо называют эту картину творческим завещанием, хочется верить, что таким произведениям, также как и их создателям, ещё суждена долгая и памятная жизнь.
