Теодорос Ангелопулос. Время, границы, молчание, история, современность

Порой, вызывая в себе воспоминания о некоторых из просмотренных нами полнометражных работ великих режиссёров, мы чувствуем, как рефлексия, переживание, желание поделиться с ближним мыслями, пробуждёнными великими картинами огромной волной окатывают нас. Мы невольно обращаемся к себе, размышляя о том, что мы-то, дескать, уж точно поняли, о чём картина, но так ли ее поняли другие, тоже по нашему совету ее посмотревшие?

Человек, привыкший мыслить по-русски широко, вполне закономерно может ответить на это встречным вопросом: а уверены ли вы, милейший, что вы сами поняли просмотренную вами картину правильно? Ответ самому себе можно начать с утверждений Никиты Михалкова, начинающихся со слов: «Это ведь вопрос метафизический. Я так чувствую…» Предлагаем наш ответ: «Я чувствую, что я понимаю правильно, но всегда допускаю возможность почтить  память великого мастера кино обсуждением его картин и принять интерпретацию оппонента, если она покажется по-своему верной или красивой». Фильмы Тео Ангелопулоса, вышедшие после 1980 года (после «Трилогии истории» и «Александра Великого») – это наблюдение за временем, переживания за людей и рассуждения о месте художника в одном из самых кровавых веков в истории человечества. Кино Ангелопулоса при всей заключённой в нем поэзии, сложности, жестокости, и порой ужасающей эмоциональной надрывности, порой доводящей зрителя до истерики, может побудить к эмоциональным разговорам, но оно вряд ли вызовет ожесточённые споры (конечно, если речь идет об исторических картинах, то дискуссия по поводу них вполне возможна и сейчас, в особенности если речь идёт о греческом зрителе, хорошо знакомого с историей своей страны, полной боли, несправедливости и противоречий). В то же время главная особенность любого великого художника – метафоричность, а потому  полиинтерпретитативность, что в полной мере справедливо, если речь идёт о творчестве признанного мастера независимого кино. Свои фильмы Ангелопулос никогда до конца не объяснял ни до, ни после премьеры. Режиссёр говорил:  «Рассказать о фильме – значит сжечь его». И, выстраивая синопсис на метафорах, умолчаниях, иногда самоцитатах, был, как нам кажется, до конца верен своим убеждениям.

Если читатель согласен с этими весьма пространными рассуждениями, помещёнными сюда вместо предисловия, тогда сегодня, совсем немного опоздав на день рождения мастера, мы предлагаем поговорить о его творчестве. Сразу сделаем оговорку: мы не будем останавливаться на том, что хорошо прописано в других киноведческих или публицистических статьях. Напротив, ниже иногда будут выражаться довольно спорные вещи. Необходимо также ещё раз предупредить читателей, что все нижеследующее есть не более чем маленькие наблюдения автора, не обязывающие ни к чему. И что-то вспоминая, над чем-то размышляя, с чем-то соглашаясь или не соглашаясь, мы предлагаем вниманию публики серию статей, посвящённую творчеству Теодороса Ангелопулоса. Первая статья нашего цикла посвящена первой полнометражной картине Ангелопулоса "Реконструкция".

Реконструкция  (Αναπαράσταση, 1970)

Первый полнометражный фильм, представленный публике в 1970 году в рамках Фестиваля в Салониках, уже во многом содержит зачатки будущего высокого поэтического киноязыка мастера.

Пересказ сюжетной линии, а также ее интерпретацию давно написали другие замечательные публицисты-кинокритики. Желающие ознакомиться с ней подробно могут это сделать очень быстро и безо всяких неудобств. Мы предлагаем остановиться на проблемах, о которых либо говорят редко, либо не говорят вовсе, что, на наш взгляд, весьма несправедливо.

Конечно, человек, знакомый с ранним творчеством Ангелопулоса, захочет вспомнить про магию имён в фильмах великого мастера, и, возможно, прочесть об этом несколько строк.  По сюжету героиню, неизвестно за что убившую своего мужа, (вокруг этого события строится повествование), зовут Элени. Тем, кто смотрел картины мастера, вышедшие после 1980 года, известно, что Ангелопулос очень любил это имя. Им он называл своих любимых героинь («Трилогия: Плачущий луг», «Пыль времени» и «Путешествие на Китеру», если смотреть внимательно). Может показаться, что имя Элени  (героини, полной любви, страдания и какого-то вселенского терпения), придумано было еще в 1970 году, но вряд ли это действительно так.  

Имя в Реконструкции возникло, на наш взгляд, абсолютно случайно, и не имеет того смысла, который оно несло для режиссёра в последние годы его карьеры.  Дабы не быть голословными, следует сделать отдельный акцент на характере Элени из Реконструкции и на том, чем этот образ отличается от одноименных героинь в последней, неоконченной трилогии современной Греции.

Многое было написано о том, кто на самом деле виноват в убийстве мужа Элени Костаса Гуссиса. Несмотря на то, что критики справедливо отмечают, что режиссёр не показывает на конкретного виновного, несмотря на то, что Ангелопулос обрушивается с критикой на весь режим, на государство, на систему в целом, которая так крепко сжала железными тисками несчастных греков, что нация стала слепа и бессильна, и морально истощённый народ всерьёз поговаривает о том, чтобы уехать в Германию, они упускают нечто весьма любопытное. У Элени есть муж, которого она убивает со своим любовником. По ее словам: «Никто не виноват. Просто так получилось». Покажем же этих героев. Любовник Элени Христос выглядит так:

Так он ходит по городу (по профессии он пастух).

Справедливо задаемся вопросом: ну а что нам, собственно, до того, как выглядит герой? Дело в том, что в середине фильма звучит пафосный монолог следователя о морали и нравственности, который, казалось бы, зрители должны принять за вычурную ложь и, не обращая на него внимания, обвинять в бедах, постигших греческую деревню, всё подряд, кроме людей, но…  Нам представлен брат Элени. Он выглядит так:

Простое совпадение – подумает кто-то. Что ж, возможно. Только вот ходит он по городу вот так:

И по внешнему виду он тоже очень напоминает пастуха. Некоторые источники совершенно справедливо указывают, что Элени символизирует Клитемнестру – греческую героиню мифов, убившую собственного мужа. Только помимо убийства мужа, она в его отсутствие изменила ему… с его двоюродным братом Эгисфом. Героиня же Ангелопулоса в нравственном отношении пала гораздо ниже: в картине метафорически изображён грех, приравненный к кровосмешению. К слову, у режиссёра подобные мотивы будут встречаться и в позднем творчестве. Если наши утверждения справедливы, то совершенно ясно, что режиссёр обманул зрителя. На самом деле этот монолог следователя играет очень важную роль, показывая, что помимо системы люди также виновны в том, что население греческой деревни, в которой происходит действие, за 26 лет сократилось почти в 15 раз.

Вернемся к имени Элени. Оно здесь олицетворяет совершенно не тот образ, к которому пришел режиссёр через много лет. Откуда пошла традиция именовать им добрых и страдающих героинь? Если посмотреть на всю фильмографию мастера, можно заметить, что эта традиция начинается со знакомства Тео Ангелопулоса с Элени Караиндру, греческим композитором, которая, начиная с 1980 года, писала музыку к каждому фильму мастера. Её он называл своим двойником, она его – настоящим греком. Если посмотреть последние 8 фильмов маэстро с её музыкой, станет понятно, что перед нами вещи, которые невозможно разорвать.

Алексей Ремезов