"Если ты влюбляешься, это мешает танцевать". Интервью с Денисом Родькином

Денис Родькин – человек с нестандартной для премьера Большого театра судьбой. Он окончил хореографическое училище при Московском государственном академическом театре танца «Гжель», а уже в 2009 году и был принят в балетную труппу Большого театра. Сегодня он премьер главного театра страны. Такая персона не может не вызывать вопросов, поэтому мы пригласили Дениса на небольшой блиц.

А опера Вам нравится? Какие предпочтения у вас в оперном искусстве?

Впервые сильное впечатление на меня произвела опера «Хованщина» в театре им. Станиславского и Немировича-Данченко. А вообще первая моя опера – это «Руслан и Людмила» в Большом театре. Думал, что приду и увижу классическую постановку, как это положено, но в итоге был очень разочарован. Я еле-еле высидел, держало только то, что это было после открытия исторической сцены.

Ваш педагог Николай Максимович Цискаридзе говорил, что чувства в балете мешают, однако для артиста очень важен собственный эмоциональный опыт. Так чувства в балете мешают или помогают?

Смотря какие чувства. Если ты влюбляешься, это мешает танцевать, честно скажу. А если ты испытываешь какие-то интриги в театре, то это наоборот, тебя заводит. У тебя что-то происходит внутри, ты начинаешь подсознательно еще больше работать. Появляется какой-то нерв. Этот нерв помогает выглядеть на сцене именно таким, каким хочет тебя видеть зритель, в зависимости от спектакля. Танцуешь «Лебединое озеро», этот нерв придает большей интересности твоей роли, танцуешь Спартака – большей агрессивности. Нельзя оставлять человека в спокойных уравновешенных чувствах, всегда нужно подпитывать его либо отрицательной, либо положительной энергией.

После окончания хореографического училища при театре танца «Гжель» у вас был выбор: пойти в солисты к Борису Эйфману или же в Большой театр в кордебалет. Почему вы выбрали именно Большой?

В меня особо никто не верил тогда, но главное, что верили в меня мои родители, когда я еще не поступил ни к Эйфману ни в Большой, и я в себя верил, поэтому я понимал, что если я пойду в Большой театр, то у меня должно все сложиться достаточно неплохо. Кто-то говорил, что данных нет, кто-то говорил, что есть. Но я прекрасно понимал, что они есть, что у меня все получится. Тем судьба и интересней, что я такой нестандартный. Все выпускаются из Академии Русского балета, из МГАХА, а я выпустился из училища, которого свет балетный никогда не знал.

Но в ранних своих интервью вы говорили, что не рассчитывали на премьерство.

Я не рассчитывал, когда пришел в Большой театр. Действительно, когда я пришел, труппа была очень сильная. Еще танцевали легендарные артисты: Николай Цискаридзе и Андрей Уваров. В моем представлении они были идеальные премьеры. И я понимал, что это запредельный уровень, что нужно очень много трудиться. Даже иногда и вера в себя не помогала, потому что понимаешь, какие люди рядом с тобой стоят и занимаются с тобой. Поэтому я какое-то время особо и не верил, что все сложится. Я не думал о том, что я буду премьером, мне казалось, что если я буду солистом это уже будет очень здорово, но аппетит приходит во время еды. Когда я стал солистом, я захотел быть первым, ведущим, премьером. И вот так потихонечку и пошло. И даже сейчас, несмотря на то, что я премьер Большого театра, мне хочется еще большего. Желание совершенствовать себя, танцевать не только в России, но и  в заграничных театрах перебарывает меня.

Александра Станина