Тараканы и признание в жизни Оруэлла и Кафки: литературный срез

Сегодня под прицелом нашего критического взгляда окажется повесть Франца Кафки «Превращение» и статья Джорджа Оруэлла «Почему я пишу». На примерах этих текстов мы попробуем проследить, как воздействует на писателя и его творчество общество и единица общества – человек. Для этой цели выбранные тексты подходят лучше всего. Почему? Читайте дальше, и это станет очевидно.

Кафка и Оруэлл, два таких непохожих друг на друга писателя. Один-мрачный и мистический, другой – беспощадно критикующий утопические системы. Оба стали голосами 20 века в русле социально-политической критики. Попробуем разобраться, что же может быть у них общего, и почему их тексты актуальный по сей день.

Кафка легко бы мог превратить свою повесть «Превращение» во вневременную притчу без явно высказанного нравственного поучения, лишив её некоторых слов-временных маркёров (профессия Грегора - коммивояжёр, прислуга в большом доме с парадным, женщины в одеждах из многослойных юбок, управляющий т.д.) Но даже эти анахронизмы при наличии желания и некоторой фантазии находят своих побратимов в настоящем: коммивояжёр - это современный сбытовой агент или сетевик; большие дома с парадным и прислугой и сегодня встречаются, правда, в среде состоятельных горожан; многослойные юбки – всего лишь тот или иной выбор стиля в одежде; управляющий – администратор или координатор в бизнесе, имеет аналогичные функции, просто называется сегодня по-другому. Всё то, что происходило во время Кафки, легко вообразить и в настоящем – что ещё больше заставляет читателя погрузиться в среду рассказа и испытать родство и чувство сопереживания героям, или примерить сюжет на себя и свою жизнь. Останавливает здесь только одно, и оно же сближает повесть Кафки с притчей с необычным сюжетом, или даже просто со страшной сказкой. Это чудовищное, гиперболизированное, то самое кафкианское превращение человека в насекомое, помещённое в нормальный логичный мир, соответствующий действительности, а от того ещё более ужасающее. Это превращение – то самое "но", которое не могло быть тогда, и не может случится сейчас в реальности, разве что в одной из версий отдалённого странного будущего, когда появятся биомодифицированные странные люди, которые смогут трансформироваться самым неожиданным образом, каким мы сейчас не можем себе представить. Но рассказ Кафки так же не про странные антропоморфные вариации насекомого с человеческим сознанием, бывшего одну беспокойную ночь назад человеком, и это не science fiction. Грегор Замза превратился в жука, и для чего-то это Кафке было нужно. Вероятно, Грегор превратился именно в таракана, на что указывают некоторые описания в тексте: Грегор-насекомое любит есть объедки, живёт рядом с людьми, любит прятаться под диваном, с удовольствием ползает в мусоре, пугается резких звуков и света, с наслаждением ползает по стенам и потолку. И если это так, тогда это ещё более подтверждает одну из возможных трактовок превращения: ведь таракан – самое жалкое и неприятное из всех насекомых, вызывающее отвращение.  И жизнь Грегора до превращения была жалкой: под давлением обстоятельств он вставал и ехал на нелюбимую работу, чтобы финансово помочь семье, которая его не ценила. Он весь был как жалкое насекомое, бессмысленное и незначимое ни в обществе, ни в микро сообществе – в своей семье, где он обитал, что по сути своей представляла так же стайку насекомых, отвратительную для других своей бедностью и бессилием перед обстоятельствами. Кафка пишет острую, социальную, гиперболизированную прозу, беспощадно ужасающую, с единственным возможным исходом для тараканочеловека, который стал символом всех тягот семьи, хотя до последнего дня своей жизни внутренне оставался человеком. Финал будто бы оптимистичный, но это обманка: ведь со смертью Грегора ничего не изменилось.

Подобный сюжет был, остаётся и будет актуален, потому что и сегодня, наверняка, сотни подобных людей-тараканов ползут на бессмысленную работу и верят в идеалы, по сути, никому не нужные. Тараканами их делает то ли общество, то ли обстоятельства, то ли собственная бесхребетность – это уже из разряда трактовок "на вкус читателя". Кафкианская проза здесь примечательная тем, что абсолютно безысходна: не оставляет ни единой надежды, не единого положительного выхода для человека в обществе. И Кафка не даёт ни советов, ни ответов, он как врач, ставит диагноз и вскрывает скальпелем болезненный струп. Что же теперь делать с этой раной – каждый решает для себя сам.

Интонация статьи Оруэлла "Почему я пишу" ни вопросительная, ни утвердительная, а скорее риторическая. Оруэлл не может не писать, и у него не возникает истинных вопросов, для чего он это делает. И вся структура статьи всё больше напоминает эссе: Оруэлл изначально имеет внутренний тезис о политической цели письма, и, показывая на своём примере свою писательскую трансформацию в отношении смысла письма, лишь усиливает его, чтобы в конце прийти к эффектному завершению и выводу. В своей статье он предлагает возможную мотивацию для молодых писателей, и совершенно очевидно подчёркивает самую значимую, на его взгляд. Оруэлл вспоминает конкретный момент, связанный с его личным опытом и историей современного ему общества, после которого он уже не мог не писать, и когда в нём проснулся внутренний "демон". Вполне возможно, эта страсть всегда в нём жила, но проявилась в конкретный момент и при конкретных обстоятельствах. И Оруэлл выбрал её для себя как единственно верную, и несомненно, благородную, причину писательства. Он противопоставляет её любви к форме: как Комиссар против Священника в стихотворении-эпитете, которая явилась толчком и вдохновителем для него в юности, но со временем стала для него недостаточно смыслообразующей. Может показаться, что Оруэлл слишком топорно рубит сокровенное писательское ремесло на отдельные мотивы для писателя в виде эгоизма, любви к пассажам, журналистского расследования и желания изменить мир, ведь писательство в сути своей намного тоньше и несколько сложнее. Феномен Оруэлла как писателя – это результат того времени, в котором он жил, и пример того что писатель и его биография важны для понимания текста в противовес постмодернистской теории. Для Оруэлла важно быть голосом общества и отдельного человека в нём, незамысловато и понятно передать картину его реальности, предостеречь от совершённых ошибок, которые привели к войнам, тоталитаризму и несправедливости.

Оруэлл и Кафка в своих текстах по сути занимаются одним и тем же: вскрывают проблемы общества и место человека в нём. Каждый делает это в присущей ему манере и с собственным творческим голосом. Оруэлл оптимистичнее Кафки, и он даёт ряд рецептов борьбе с болезнями общества. Кафка же мистичен и мрачен в своих сюжетах, он не даёт ответов. Прозу обоих писателей по отношению к действительности можно сложить в схему ЧЕЛОВЕК – ПИСАТЕЛЬ – ОБЩЕСТВО. Как и в реальности, эта схема накладывается на всё их творчество и становится основой сюжетов их произведений.

Виктория Кирильцева