Интервью с Игорем Золотовицким

Мы начнём со стандартного. С чего всё началось, из чего возникло желание стать актёром?

Как это часто бывает, случайность решает судьбу. Такая литературная фраза получилась. Но, тем не менее это так и было. Пошёл записываться в какой-то кружок, в шахматный, а записался в драматический, потому что там сидела девочка и говорила, что не хватает мальчиков. Это было в Ташкенте, в далекие 70-е. Это были прекрасные годы, потому что Дворец Пионеров и драмкружок – два товарища, которые решили мою дальнейшую судьбу. Там был удивительный педагог — Ольга Карловна Фиала, которая недавно ушла из жизни. Так что это был драмкружок, который определил, куда я пойду. Даже не было сомнений, потому что ничего другого я не умел, не хотел и не понимал, как это может быть.

Если сравнивать поступление в момент когда вы были абитуриентом и сейчас – конкурс увеличился или уменьшился?

По-моему, остался на таком же уровне. Мы говорили в ректорате, что война до сих пор сказывается на количестве абитуриентов. То есть, неродившиеся дети войны не родили своих, а те своих. И периодически, каждые пять лет происходит спад 18-и летних юношей и девушек. Судя по толпе в 500 человек около подъезда, в этот раз их много.

А средний конкурс?

Сто пятьдесят. Девочек чуть-чуть побольше. Иногда до двухсот доходит. Посмотрим. В июне подведём итоги. Практически каждое прослушивание около четырёхсот человек.

Во время исполнения своих ролей вы проживаете и переживаете судьбу каждого персонажа?

У нас школа Станиславского, поэтому мы обязаны переживать. Школа Станиславского – это школа переживаний, школа Вахтангова – представления. И там и здесь бывают талантливые актёры, поэтому различить талантливого актёра невозможно.

Вы часто упоминаете Евстигнеева…

Евгений Александрович был гением. Он всегда стоял отдельно от своих однокурсников. Поэтому всегда есть исключение из правил, как Пушкин, например.

То есть для актёра очень важно жить чувствами?

Конечно. Этим и силён русский театр. Стоит задача не просто произнести текст, а понять, зачем я это говорю, что я хочу сказать, чем хочу поделиться, какая проблема мне интересна, чтобы со зрителем я её решил. В этом смысле русский театр очень часто впереди планеты всей. Иностранные студенты завидуют тому, как у нас организованы театры.

Есть ли какие-то кардинальные различия между русским театром и зарубежным?

В Америке нет драматического театра. Да, на Бродвее есть хорошие спектакли, но как института, особенно государственного и репертуарного, у них нет. Аналогов в мире не существует. Хотя, есть единицы. Во Франции - Comedie Francaise, в Англии - Королевский театр и так далее.

Чтобы играть чувства, для актёра важно быть начитанным?

Я считаю, что для любого человека важно, а для актёра особенно. Я недавно подумал, что человек, читавший «Войну и мир», не может сделать гадость. Это такая литература, которая тебя учит жить и любить. Сейчас «патриотизм» – это что-то такое затёртое, имеющее нарицательное значение. Я уже с подозрением отношусь к людям, которые кричат: «Любовь к Родине!». А в принципе, это прекрасное чувство воспитанного человека. У Льва Толстого это есть. А те, кто знает Достоевского, тоже про совесть думают. Для актёра – это образы, наш инструмент, наши краски.

Кто-то из молодых актёров сказал мне, что достаточно просто наблюдать за людьми.

Он имеет право. На то он и молодой, чтобы так думать. Недостаточно этого. Если ты не в курсе того, что происходит в литературе, в драматургии, в живописи и в музыке, маловато будет просто наблюдать за людьми. Всё-таки в XXI веке человек должен соответствовать той информации, которая его окружает. А её очень много.

На ваш взгляд, какова культура в регионах? Все говорят, что она очень отстаёт.

Отстаёт. Но в советские времена у нас была централизованная система снабжения культурной информацией. Радует, что во многих городах это сохранилось.

У вас есть идеи по улучшению ситуации?

Сейчас существует федеральная программа гастролей в регионах, и МХАТ, и школа-студия участвуют в ней. Мы выезжали в Мичуринск с дипломным спектаклем «Наш городок». Была большая пресс-конференция в ТАССе по поводу гастролей. Практически все театры гастролируют по регионам. Мы, например, отправлялись в Тамбов.

Как вам кажется, какой сейчас культурный уровень развития у людей?

Те, с кем я общаюсь, меня радуют. Например, в Ярославле весьма радостно. Для Ярославля зарплаты вполне нормальные. Сейчас многое зависит от финансирования.

А публика? Многие артисты жалуются, что уровень культурного воспитания невысокий.

Я был в Нижнем Новгороде с Симфоническим оркестром, читал сказку «Калиф-аист», публика была от 5 лет до 9 лет с мамами, с бабушками. Слушали потрясающе! Всё зависит от того, что показывать, от степени креатива. Поэтому всё должно быть гармонично развито.

Большинство актёров воспринимает свою профессию, как хобби…

Для Запада это нормально. Они подзаработали денег и пошли учиться, заработали и отправились в какой-либо проект. У нас к этому другое отношение. В России театральное образование систематизировано так, что можно с гордостью сказать, что у нас хорошие провинциальные институты. В том числе, Ярославль, Нижний Новгород, Санкт-Петербург, Красноярск, Иркутск. Поэтому у нас зазорно чем-то ещё заниматься, если у тебя есть театрально образование. Но люди выживают, им же надо кормить семьи.

Это проблема государства?

Отчасти. Но это и проблема людей. Всё зависит от руководителя театра. С государством тоже нужно разговаривать, это ведь тоже люди. Часто люди ждут чего-то как манны небесной. Никто никому ничего не обязан. Это как в «Мастере и Маргарите». Нужно как-то попросить, убедить.

Возможен ли такой проект, как театр-студия «Человек» без финансирования, на одном энтузиазме?

Сейчас нет. Но, например, актёры мастерской Дмитрия Владимировича Брусникина остаются вместе. Что это? Театр? Пока непонятно. Через некоторое время посмотрим, что из этого получится. Департамент культуры выделил деньги на их существование. Я очень горд, что из школы-студии выходят такие мастерские, которые не распределяются по театрам, а остаются вместе.

Дружба среди актёров возможна?

Я только так и выжил. Желательно, чтобы была компания.

А конкуренция?

А как же. Ты всегда должен доказывать, что ты лучше соседа слева и справа.

Что вы можете сказать о работе с «квартетом И»?

Это ещё одна дружеская ипостась моего творчества. Они мои друзья и позвали меня. Я их называю самодеятельностью, они меня – профессором. У них, конечно, другое образование и понимание театра, но мне такой театр тоже нравится.

А фильмы? Например, «Быстрее, чем кролики»?

Мне приятно, что они сделали такой фильм, но мне кажется, что можно было по-другому чуть-чуть это сделать. И они знают об этом. Я бы чуть-чуть поменял драматургическую часть.

Есть ли проект, в котором бы вы никогда не приняли участие?

Так как у меня жизнь связана с театром, то я принимаю проекты, связанные с театром, а телевизионные проекты я не рассматриваю. «Танцы на льду», «На ринге», «Звёзды под куполом» и так далее.

Если переключиться на режиссуру, как выбираются постановки?

Я избалованный режиссёр. У меня нет задачи раз в год ставить спектакль. Я их раза два всего ставил. Поэтому если говорить про «Женитьбу», во МХАТе, это просто космическая пьеса, в ней есть какая-то загадка. А какой-то другой пьесы, которую я бы хотел поставить для МХАТа, пока что нет. Это необязательно должна быть классика.

Есть ли современные писатели, которые вам нравятся?

Вырыпаев мне нравится, Водолазкин, Шишкин, раньше нравился Прилепин. Раньше нравился. Из-за политических убеждений. И я по-другому думал о человеке. Нельзя оправдывать ужасы. Мне кажется, литература у нас очень хорошая, и поэзия. Вера Полозкова скоро будет цитироваться как Ахмадулина, Цветаева и Ахматова вместе взятые. Мне нравятся Кибиров, Рыжий, Пригов, Сваровский. Поэтому я очень жду всплеска драматургии.

О режиссуре. Как происходит подбор актёров?

Я работаю с друзьями. Но и среди молодых у меня много друзей, я же выпускаю студентов.

Не могу не спросить, как сейчас обстоят дела у Дома актера.

У Дома актёра дела обстоят хорошо, он функционирует, что в наше время уже неплохо. Мы ни копейки не берём у государства и существуем на те деньги, что зарабатываем от аренды. И при этом мы сделали ремонт первого этажа и создали такое пространство, которое, как нам с Сашей кажется, творческое, выставочно-творческое. Там даже выпускали спектакль внизу, в фойе. И ещё один хотят. Мы сделали новые лифты, которые на протяжении 50 лет хотели. Мы сделали два проекта театральных площадок, которые у нас есть, но не ремонтировались никогда: это Большая сцена и Голубая гостиная, которые нам обошлись в 20 млн рублей. И все это мы сами нашли с помощью наших друзей. И, кстати, нам помогали театры и наши партнеры. Мы живём надеждами на то, что в это тяжёлое время надо искать деньги непосредственно на реконструкцию. А для этого у нас всё есть.

А поддержка? Вы даже не рассчитываете на это?

Нет 

А как обстоят дела с привлечением молодёжи?

У нас всё прекрасно, мы открыли театральный отдел. Никогда такого не было. Мы сами реализуем билеты, сами выпускаем спектакли. Пока на маленькой сцене, пока маленькие спектакли, но это делаем уже мы. Уже Дом актёра представляет. У нас Андрей Щукин, профессор Щукинского училища со своими студентами базируется в Доме актера. Считай, это тоже маленький театр, они свои спектакли показывают, детские в том числе. У нас разные мероприятия проходят, мы ветеранам помогаем. Как было это в традициях Дома актёра, так и продолжается. Каждый месяц по 400 ветеранов сцены приходят к нам, и мы пытаемся им помочь.

Какие образы интереснее всего играть?

Дело не в образах, а в талантливой драматургии. Можно сыграть и Татарина в «На дне», небольшая роль, но мне приятно, что в дипломном спектакле её играл я, а в Современнике эту роль исполняет Табаков. Но это так, к слову. Можно играть в эпизоде, если это талантливая драматургия, а может быть бездарная главная роль в бездарном произведении. Поэтому это зависит от многих составляющих, но, в первую очередь, от талантливой драматургии, а потом режиссёр должен быть хороший. Да, и партнеры. Но всё-таки сначала драматургия. Вот у нас кино страдает, потому что сценарии очень плохие.

А актёры?

Актёры замечательные! Про актёров я никогда плохо не говорю. 

Но сейчас стало модным приглашать не только тех, кто этим занимается профессионально…

Это уже приглашённые люди, а мы про актёров говорим. Актёры – народ прекрасный, жертвенный. 

А такие приглашения должны быть?

Я считаю, что нет. 

В Голливуде ведь это не практикуется?

Ну, почему нет. Практикуется. Смит, например, был репером. В Голливуде нет института актёрства. Поэтому там люди актёрами становятся по призванию. Но, за редким исключением, у людей нет образования. Аль Пачино, Де Ниро. Мерил Стрип, Кевин Спейси, они учились. У Кевина Спейси вообще свой театр. Они учились у Джо Страсберга. А так многие же самородки. 

Во МХАТе проходила Ночь поэзии. На Камергерском переулке была прямая трансляция. Считаете, что атмосфера театра может передаваться таким образом?

Конечно, мы играли так для людей в Воронеже. Там покупали билеты на спектакль «Женитьба». Шла онлайн-трансляция для воронежской публики. Прекрасно. Ночь поэзии трудно переоценить. Это замечательно.

Будет ли повтор?

Это зависит от режиссёра, Марины Брусникиной, от руководства. Но, может быть, и будем. Если найдётся идея или просто желание и возможность. 

Поговорим о благотворительности. Как вы к этому относитесь? 

Сейчас так много этих фондов благотворительных. Я уже запутался, какое может быть отношение. Если есть возможность помочь обездоленным, несчастным больным людям, не говоря уж про детей, то надо помогать. 

Вы считаете, что такое регулярно должно происходить в современном обществе?

Я считаю героинями Чулпан Хаматову и Дину Корзун. Я знаю, что у Гоши Куценко прекрасный фонд, больница для детей с ДЦП у Хабенского Кости. Можно только порадоваться за то, что есть люди, которые и тратят свои деньги, и помогают, и сопереживают. Нам сегодня так не хватает сопереживания. Так много ненависти в связи со всем, с войнами...

Вы за благотворительность?

Я не то что за, я считаю, что это должно быть, что человечество выживет, если мы будем не только к больным, но и к друг другу относиться с уважением и пониманием, то мы мир этот сохраним. А благотворительность – это пример, как нужно относиться к людям. И мои ученики во главе с Максимом Матвеевым клоунами приезжали к детишкам. Это прекрасно. Благотворительность для того чтобы показывать всем воинственно настроенным людям, как надо решать проблемы. 

Может быть, корень зла в эгоизме?

В том числе. Корень зла не только в эгоизме, а в бескультурье. Глупый человек не может быть хорошим. Я это понял с возрастом, потому что глупый человек не видит разницы между хорошим поступком и плохим.

Секрет успеха от Игоря Золотовицкого?

Секрет успеха? Да нет никакого секрета и никакой формулы. Есть профессия, в моем случае актёрская. Их много и других, но она должна доставлять тебе радость. А если ещё и с друзьями занимаешься этой профессией, то будет успех. Это очень сложно, но к этому надо стремиться. Дилетантизм погубит мир, потому что люди занимаются не своим делом. С людьми, которых ты уважаешь, надо любить свое дело. Больше чем актёры никто свою профессию не любит.

Ваш совет читателям?

Мне бы хотелось, чтобы люди были добрее, чтобы люди не озлобились, чтобы слышали друг друга. Мне так тревожно, что в наше время много злобы и недоверия. Мне бы хотелось, чтобы люди доверяли друг другу и понимали позицию другого человека. Не сердились на неё, а понимали.

Катерина Гольцман