Александр Лунгин: «Это кино о том, что делает нашу жизнь такой неистовой, странной и холодной»

В Сочи завершился юбилейный 30-й «Кинотавр». Лучшим режиссером кинофестиваля был назван Александр Лунгин с фильмом «Большая поэзия». На фоне повсеместного страдания слабой половины человечества режиссер создал картину, затрагивающую тему противоречивой мужской природы.

«Большая поэзия» – это история о двух друзьях – Вите (Александр Кузнецов) и Лехе (Алексей Филимонов), работающих инкассаторами в самом низшем звене иерархий охранных предприятий. В их прошлом – война, в настоящем – неприглядные пейзажи окраин Москвы, петушиные бои в общежитии гастарбайтеров и поэтический кружок в районном Доме культуры. Стихи Лехи талантливы, легки и спонтанны, но ему особо не до них – приходится выживать – жена, ребенок, долги, кредиты. Для Виктора поэзия – способ справиться с посттравматическим синдромом, найти что-то для себя за пределами войны. Однако в его стихах «слова тяжелые, рифмы банальные – все как в самой жизни». Природа этой дружбы непонятна для окружающих, но очевидна для героев. Видя в другом то, что ты больше всего ценишь, чем хотел бы обладать сам – держишься за это как за спасительную соломинку. Но удастся ли удержаться, цепляясь за рифмы в мире, в котором «нет места поэзии»?

Порассуждать о картине нам удалось с режиссером Александром Лунгиным.

– Александр, ведь не принято в нашем обществе говорить о чувствах мужчин. Им не позволено бояться, плакать, сомневаться, в противном случае – он уже не настоящий мужчина, не герой. А вы решаете на этой теме построить целую картину, это осознанное желание?

– Я с вами абсолютно согласен, так и есть. Я понимал, что мой фильм идет вразрез с общими фестивальными темами. Обычно в конкурсах представлены печальные, мрачные, но все-таки мелодрамы, а у меня прямая, мужская драма. Я специально так делал. Мне кажется, что сейчас тот момент, когда ты имеешь право делать то, что тебе интересно, не особенно считаясь с конъюнктурой.

– Ваша картина о двух молодых мужчинах, начинающих понимать правду о мире, в котором они живут, и о самих себе. Вы говорили, что сценарий был написан десять лет назад, не был ли он написан в тот момент, когда и Вы сами начали понимать эту самую правду?

– Вы правы, но это, если говорить о текущем сценарии. Тот, что был написан десять лет назад, был другим – смешным, веселым, милым. Видимо, что-то со мной произошло за десять лет, мне пришлось его переделать.

– То есть Вы перестали быть смешным, веселым, милым?

– Похоже на то.

– В главном герое картины борются две ипостаси – воин и поэт. Это происходит внутри каждого мужчины?

– Не думаю, что в каждом. Мало кто в себе может это осознать, увидеть, так должны сложиться обстоятельства. С нашим героем это произошло. Он вернулся с войны, не такой активной, но позволившей словно через приоткрытую дверь увидеть страшную, безжалостную правду. Он эту правду принял – это и сделало его поэтом.

– Поэзия стала для него способом убежать от реальности?

– Он увидел на войне жесткость, бессмысленное насилие, к которому привыкаешь, как к лужам под ногами, свободу, которая не несет в себе ничего кроме страданий. Можно сказать, саму суть этого мира, где нет другого порядка, кроме того, который приносит в него смерть. Эта тяжелая правда делает тебя одиноким, делает тебя поэтом. Он начал читать и увидел в этих странноватых словах тоже какую-то правду. Не такую безжалостную. И постарался научиться жить в окрестностях этой правды, но не сумел.

– На встрече с поэтами он пытается рассуждать о счастье, о его поиске, но и там встречает слова о тщетности всего. Если бы его «воин» нашел свое пристанище в «поэзии», обрел бы он это самое пресловутое счастье?

– Он рассчитывал, что «умные люди» ему скажут то, что смысл есть. Если бы он услышал эти слова, с ним бы, наверное, ничего не случилось. Но ему этого не сказали, и он понял, что смысла нет, как ему и казалось раньше. Ему пришлось сделать то, к чему он был предназначен. Хотя, безусловно, он поэт, только без стихов.

– Как родилась фраза «поэт без стихов»?

– Вообще она, по-моему, из статьи Мережковского о Бальмонте. Но для нас главной была игра слов. Ведь мы, я говорю о создателях картины, не искали поэзию в стихах, там она совсем в другом.

– И в чем же вы ее нашли?

– Это то, о чем этот фильм. О какой-то неясной и древней силе, которая до сих и наперекор всему делает нашу жизнь такой неистовой, странной и холодной.

– Если предположить, что в каждом человеке живет и «воин», и «поэт», то Ваша «поэзия», наверное, кино. А что же Ваша «война»?

– Насчет кино я не уверен, ведь это мой первый настоящий опыт. Я себя до сих пор чувствую зарвавшимся сценаристом, и что будет дальше, не знаю. А «война» – как и все, я воюю сам с собой. Знаете, это как в «Бартоне Финке» от тебя ждут, что ты сделаешь историю про «сильных мужчин в трико», а ты все равно делаешь ее про то, как человек воюет сам с собой.

Елена Кавлак