Джим Моррисон. Вечный странник

Джим Моррисон  знаменит не только, как фронтмен легендарной группы The Doors, но и как поэт. Все кто был с ним знакомы, вспоминают, что с блокнотом и ручкой Джим был неразлучен также как и с бутылкой виски.

В его стихах есть что-то от японских хокку. Каждая строчка - это сюрреалистическая картинка, которая может входить в противоречие со следующей, но быть написанной в том же тоне. Тем не менее, творчество Моррисона – это действительность, лишенная иллюзий, увиденная им, во всех  неприглядных аспектах.

Джим был мистиком. Он верил – у него душа шамана. Себя он называл королем ящериц. Дикие и необузданные животные, прорывались из глубин бессознательного и шокировали окружающих. Бунт против запретов и строгих правил началась еще в детстве, в знак протеста против деспотичного отцовского воспитания (отец Джима был военным). Желание Джима заняться музыкой, было встречено жесткой критикой. Семейная ссора закончилась тем, что музыкант и поэт в дальнейшем будет считать себя сиротой, а отец - адмирал только спустя двадцать лет после смерти сына, посетит его могилу в Пер-Лашез и признает его талант. 

Тем не менее напряженная обстановка в доме не мешала юному Джиму писать стихи. А писать их он начал еще в школе, тогда еще он и не думал о применении себя на музыкальном поприще. 

Мир книг так захватил его, что вся его комната была завалена разнообразной литературой.  Книги были повсюду, на столе, в шкафу, они стояли стопками у входа. Его сестра вспоминает, что ему достаточно было услышать пару строчек, чтобы понять из какого они произведения.

Сохранить стихи Моррисона на несколько сборников удалось благодаря Памеле Курсон. Загадочной рыжеволосой музе Джима, которая была последней, кто видел его живым. Она старательно подбирала разбросанные по гостиничным номерам клочки бумаги, которых касалась рука поэта. В благодарность ей была посвящена не одна песня, и после кончины, все наследство досталось ей.

Первым сборником,  изданным в 1969 году  были «Боги». В творчество Моррисона тех лет пронизывает едкая критика массовой культуры и телевидения с ее искусственно созданными кумирами и миллионами готовыми им поклоняться, лишь бы ощущать себя единой общностью, утрачивая собственную индивидуальность. Джиму же не нужно было кому-то подражать, чтобы считать себя личностью. Он не был озабочен своей популярностью и не стремился оставить о себе след в истории. Он писал, потому что не мог не писать. 

Его жизнь похожа на скитания. Он спал под открытым небом, делал то, что хотел, жил так будто жизнь не имела смысла. И, конечно, много пил («Зачем я пью? Чтоб рождались стихи»). Его измученное тело сильно изменилось. В концертах стало мало музыки. И внешний мир отвечал агрессией. Но оставаясь наедине с собой, он продолжал писать. Он вел что-то вроде дневника, записывал мысли, которые приходили ему в голову во время прогулок по Латинскому кварталу.

Умер поэт красиво - в Париже, по причинам не известным до сих пор. Его могила в Пер-Лашез привлекает тысячи паломников, которые дол сих пор ежегодно стекаются со всего света, чтобы посмотреть, где обрел свой последний приют вечный странник.