Александр Твардовский. Сквозь огонь и воду

21 июня 1910 года в простой крестьянской семье родился Александр Твардовский. В его жизни было такое количество травлей, что он давно научился не принимать это близко к сердцу. Среди гула гневной критики его успевали отличать знаками государственного признания – Ленинской премией в 1939 году, что научило поэта не вестись на лестные заигрывания власти. 

Первый разгром пришелся на 30-е годы, когда поэту было около двадцати лет. Второй большой разгром – уже в 1937 году, когда началось так называемое «Смоленское дело», которое представляет собой показательный рецепт самых неприглядных и отвратительных доносов, зависти, клеветы, лжи и прочих достоинств советского режима. Критик Македонов, бывший другом Александра Твардовского, по доносу своей соседки-кухарки Азаровой в связях с врагами народа, а также участии в оргиях и вакханалиях, был осужден на заключение в тюрьме. 

Горбатенков, недолюбливавший Александра Твардовского, акцентировал внимание коллег на том, что поэт открыто признает дружеские связи с новоиспеченным врагом народа, да к тому же хлопочет за возвращение родителей-кулаков из ссылки, приправив обвинения парочкой статей в газеты о бездарности поэта. Не жалея себя, Горбатенков простаивал часами у трибуны, вещая о кулацком душке этих стихов. И уже в районных центрах выносят вердикт, что стихи Александра Твардовского не способствуют постройке социализма в стране, что лучшей долей для него будет высылка из страны, встают вопросы  о передачи дела в НКВД… 

Но появляется «Страна Муравия», которую, не стесняясь в выражениях, расхваливает Борис Пастернак, чей хвалебный тон подхватывают многие писатели и критики и, в конце концов, Сталин признает эту поэму достойной. Горбатенков остается не у дел, а Александр Твардовский – при ленинской премии. Вторая травля закончилась победно. 

До войны, как признавался Александр Твардовский, он мог позволить себе в какой-нибудь государственной газетке писать лицемерные стишки во славу социализма, но во время войны в его жизни многое поменялось. 24 июня 1944 года Александра Твардовского отправили литератором военного округа Красной армии. Слишком сильна оказалась боль от того, что «чиновники-идиоты» диктовали, как ему нужно писать стихи, требовали «календарно-компанейских всплесков поэзии», заставляли вымарывать из своих сочинений самые лучшие части. 

Чувствуя в себе невозможность продолжать подчиняться скудоумному государственному органу, поэт вступил в прямую конфронтацию с газетой, в которой вынужден был работать. Последовал вызов в Москву для разбирательства. «Я больше плохих стихов писать не буду, делайте со мной, что хотите! Трудно писать, постоянно озираясь на строчки, которые могут быть поняты не так».

Александр Твардовский, как поэт, желавший писать правду виденного на войне, тяжело переживал неодолимую цензуру. И все-таки, несмотря на постановление ЦК о том, как нужно в литературе освещать подвиг народа в отечественной войне, поэт пишет про войну так, как подсказывает ему честность, совесть и сердце. 1948 год. В Союзе писателей организовано обсуждение продолжения поэмы «Василий Теркин на том свете». Златова, Субоцкий, Вершигора, Левин, Данин и многие, многие в один голос распевают о косности мысли автора, его крестьянской ограниченности, идиотизме деревенской жизни, политической отсталости и прочее. 

Многие из гневных обличителей позже сами попадут под похожую травлю. Никто не знал, как повернется судьба, кого сегодня власти одарят милостью и вручат сталинскую премию, а завтра свергнут с пьедестала под оглушительные аплодисменты своих вчерашних друзей, поэтому литераторы для верности травили всех – так тебя точно никто не уличит в поддержке космополитизма, врагов народа и антисоветчины. Работая на заказ государственно-политической машины, надо быть готовым к тому, что ее дуло направится и на тебя. 

С 1950 по 1954 годы Александр Твардовский проповедовал ценности либерализма в качестве редактора журнала «Новый мир», что само по себе является актом героизма в середине XX века в Советском Союзе. В 1954 году поэта прессинговали, давили на него, что курс журнала взят неправильно, что в нем проповедуется антикоммунизм и далее по давно затверженному всеми тексту. Александр Твардовский очень долго сопротивлялся, упорствовал, не желал признавать свою в вину там, где ее не было. В итоге он принял решение взять всю вину на себя, чтобы не подставлять своих друзей и коллег по журналу. 

Александр Твардовский представляет собой пример человека, несломленного системой. Той системой, в гуще которой он находился и представителем которой, безусловно, был. Цепляясь за любую возможность, он открывал дорогу молодым писателям, чьи произведения гневно отвергались зачумленными партийной идеологией редакторами (например, пока еще никому неизвестному Александру Солженицыну), защищал, продвигал, публиковал свои стихи, сколько бы они ни противоречили главной линии партии, заступался за своих товарищей, невинно осужденных узколобыми чиновниками. Александр Твардовский прожил жизнь в Советском Союзе при Сталине, при Хрущеве, невероятно смело, ни разу не отрекшись от опальных друзей, не оклеветавший никого,не приняв участия в разгроме очередного несчастного автора, невзирая на тяжелые последствия, которые могли повлечь за собой эти неразумные с точки зрения инстинкта выживания действия. 

Удивительное дело, но в 1958 году журнал был возрожден при поддержке Хрущева, а Александр Твардовский, пройдя сквозь огонь и воду, остался главным редактором, пожалуй, одной из самых независимых, если такое вообще возможно, печатных изданий в Советах до самой смерти 18 декабря 1970 года. 

Где он, Тёркин, расскажите,
Сомневается народ.
…Вася Тёркин, где ты, что ты?
…Где же Тёркин запропал?
…Надо бы еще его продолжить.
…Я хочу, чтоб зазвучала
Снова песня про бойца,
У которой нет начала,
Пусть не будет и конца.

Анна Иоки