Кино. Личность. Искусство по Гайдаю

Сегодня так много со всех сторон говорят о китче и об иронии; восторгаются тонким интеллектуальным юмором Вуди Аллена или продолжают удивляться/спорить об особом подходе Энди Уорхола. Наши взгляды устремлены на Запад, по крайней мере, на Запад прошлого века. Но вольные размышления на эту тему не трудно отыскать даже в советском правильном кинематографе – в комедиях Леонида Гайдая, например.

Ему отдают почетное третье место в номинации лучший комедиограф следом за Рязановым и Данелией. Однако полюбившийся советской публике режиссер за истории о маленьких людях и их таких же незначимых в крупных масштабах, но важных локально жизнях, на самом деле, кажется, куда более глубоким в своем творчестве. Леонид Гайдай, умело снимая хорошее и простое кино об обывателе для обывателя, кажется, все же подкладывал второй план для тех, кто хочет копнуть глубже. А если же и не подкладывал, то для любителя найти новые смыслы комедиограф оставил достаточно пространства. И его кино может работать ровно так же, как и современное искусство – но дерзнет ли зритель поверить в подтекcты?

Все мы любим фильмы Гайдая за их речевую лаконичность и своеобразный юмор. Темпоритм комедий действительно стремительный, с одной перипетией нанизанной на другую.Добавить к этому мастерски освоенный кулешовский эффект монтажа – и уже становится ясным, почему кино комедиографа признано не только зрителем. Дальше – больше. Гайдай, снова обращаясь к неизменной американской киноклассике, с лихвой пользуется визуальными образами вместо слов. Недаром любимыми фильмами советского классика в детстве были чаплинские. Если же его герои и разговаривают, их фразы лаконичны и точно выверены. Никакой лишней болтовни – отсюда и причина того, что реплики гайдаевских героев растащили на пословицы-поговорки.

Но есть в этих комедиях о житейском и другое, постмодернистское. Заключаемое в отсылках, которых у Гайдая можно найти, если включить мнимое «здесь не может быть все так просто, раз это признанно в искусстве». Уже с первого взгляда манерная и чересчур театрализованная игра актеров напоминает о Чаплине и его эксцентричном образе. В «12 стульях» Бендера в одном из эпизодов постоянно чуть прихлопывают неимоверно тяжелые двери, ровно так же, как в клоунаде или цирке нарочно нелепые неудачи артистов смешат зрителя. Трюкачество и даже фокусничество – это некоторые из многих жанровых особенностей, присущих киноработам Гайдая. Проникаясь скоро проносящейся атмосферой кадров Гайдая, например, всего в одном из его фильмов - «12 стульев», можно найти много подразумевающегося, но не высказанного открыто. Здесь и легкий парижский водевильчик (в радужных мечтах Ипполита о будущем), и фольклор («секретный совет», созванный Бендером, очень напоминает круглый стол короля Артура). А если вглядеться в визуальный ряд «12 стульев», то вообще может статься так, что вычитаешь ироничные философские размышления. Тут и несчастье попа, с яростью разрывающего стулья на фоне бушующего моря – ну почти картина Эпохи Возрождения; и бренность человеческой корысти по сравнению с вечной природой – кадр с лунной дорожкой по воде ничем  не хуже «Ночи на Днепре» Куинджи. И все это в простой бытовой комедии народного любимца Леонида Гайдая?

Но если ловко у него получалось играть в кошки-мышки с цензурой, снимая вроде бы добротное воспитывающее кино о замечательных советских людях, в то же время второпланово иронизировать над идеям коммунизма. Ловко получалось пропагандировать чудесную устроенную жизнь советского человека и романтично показывать непривычные нашему зрителю заморские чудеса. И раз уж он сам такой умелый трюкач, то может и правда ловко у Леонида Гайдая получается вводить в заблуждение современного изысканного зрителя, будто бы намекая на вторые/третьи планы, а на самом деле дарить легкое вечное кино, но просто в смешении нескольких эксцентричных жанров.

Влада Лодеск