Неоновая пытка («Вечный свет», реж. Гаспар Ноэ)

«Вечный свет» Гаспара Ноэ людям с эпилепсией и чувствительностью к световым эффектам лучше избегать – сохраните нервы и здоровье. По крайней мере, последние минут десять – чистый ад: Ноэ врубает стробоскоп, быстрые вспышки света неоновых цветов появляются на экране и разрывают уютную темноту зала. Страдают все: актеры мучаются в кадре – их изводит пульсирующий свет; зрители мучаются в мягком кресле – пульсирующий свет изводит и нас. Удивительный аттракцион.

Кино как игра света у Ноэ достигает критической отметки: «Вечный свет» ведет себя агрессивно. Свет вторгается в тело, действие на экране приковывает к месту, и сомкнутые веки или стыдливо отведенный от экрана взгляд не помогут. Свет вездесущ и сильнее тоненькой плоти, спасающей глаза от пыли и помогающей сбежать от тяжести дня – уснуть.

Ноэ не первый и не последний режиссер, кто пользуется подобным приемом. «Тельма» Йоакима Триера также воздействовала на тело зрителя при помощи мерцания. Как и «Вечный свет», фильм норвежского режиссера выстраивался вокруг фигуры ведьмы. Триер робел перед мощью главной героини и завороженно следил, как она осознает свои силы и освобождается от пут, навязанных пугливым обществом. Ноэ наглее. Стробоскоп у него выходит из-под контроля на съемках фильма о ведьмах. И благоговейного ужаса перед ними «Вечный свет» не испытывает. В фильме ведьмы – мученицы актрисы, приговоренные к пыткам ради эффектного кадра или из-за прихоти режиссера, нервов продюсера, да и мало ли еще из-за чего.

Съемки – опыт некомфортный, травматичный, твердит «Вечный свет». Ноэ не то шокирует, не то по-учительски напоминает: кино получается не благодаря отлаженной работе и взаимовыручке, а каким-то чудом (и чудом иногда злым). Ибо как иначе назвать рождение фильма в змеиной яме, где личность режиссерки и актрисы стирается из-за страхов потерять деньги, недоверия женскому чутью и желанию измучить так, чтобы боль не пришлось играть? До поисков новой этики тщеславный оператор и взвинченный до предела продюсер – персонажи в фильме Ноэ – пока не добрались.

Мучениц во имя кино воплощают Беатрис Даль и Шарлотта Генсбур. Ноэ делит экран на две части. Одну отдает Даль – она играет режиссерку-дебютантку и опытную актрису. Другая – в распоряжении Генсбур, ей тоже предстоит сыграть актрису – главную в фильме коллеги. Отделить персонажей Даль и Генсбур от них самих трудно – импровизация дает свободу творить что угодно и жестко привязывает к себе самой. Их болтовня перед началом съемок дебюта героини Даль –размышления о сексуальности и трудностях, с которым часто сталкиваются актрисы.

До того, как лента Ноэ дотянется до стробоскопа, фильм даже немного рассмешит. Две половины экрана также успеют перефокусировать внимание и создадут эффект суматохи – зашкаливающее напряжение одних и пофигизм других перед командой «Мотор».

Фильм снимался в рамках проекта Yves Saint Laurent. На рекламу модного дома лента в 50 минут не похожа. Ноэ говорит о кино посредством кино, не чурается цитат (упоминает Годара, Дрейера, Фасбиндера и др.), утрирует, откровенничает и выставляет на всеобщее обозрение производственный процесс (не всегда с хорошей стороны). Но как бы ни были остры и оправданны его пики в сторону киноиндустрии, провокатору самому не скрыться – он любит кино, ирония «Вечного света» тому подтверждение.

«Вечный свет» в кино с 19 ноября.

Елена Громова