Главное, чтобы вращались зеркала. Премьера спектакля «Примадонны» в Театре на Юго-ЗападеВ начале нового сезона Театр на Юго-Западе пригласил на премьеру. Комедию американского драматурга Кена Людвига «Примадонны» поставил художественный руководитель театра, заслуженный артист РФ Олег Леушин. Легкая пьеса с нехитрым сюжетом получила подзаголовок «Прямо донны». Доннами неожиданно для себя стали два бедных актера — деятельный Лео (Фарид Тагиев) и осторожный увалень Джек (Денис Нагретдинов), решившие во что бы то ни стало отхватить кусок чужого наследства. Прознав о том, что умирающая миллионерша Флоренс Снайдер (Андрей Санников) разыскивает своих племянниц, молодые люди переодеваются в женские платья и являются в дом старухи. Оказывается, наследников у богатейки хоть отбавляй, а среди них есть и милые молодые особы, не влюбиться в которых вдохновенные актерские сердца просто не могут. Как и полагается в комедии переодеваний, после многочисленных поворотов сюжета, планы всех героев меняются кардинально, все замечательно перепутывается и разрешается самым неожиданным образом.
Спектакль не изобилует декорациями — все изображают и все решают несколько вращающихся зеркал. Сами по себе они становятся глубокомысленным и неоднозначным символом зазеркального мира-перевертыша, в котором по ходу действия пьесы окружающая героев действительность и их отношения друг с другом опрокидываются с ног на голову, а сами персонажи вынуждены показать в своей сути то, что прежде тщательно маскировали.
 Умный, расчетливый, лицемерный пастор Дункан (з.а. РФ Сергей Бородинов) относится к разряду священнослужителей, для которых служение Богу является отличным прикрытием для воплощения в жизнь собственных интересов. Роль не наделена глубоким психологизмом и может быть решена одним лишь актерским мастерством. Техничный и органичный Сергей Бородинов, как обычно, прекрасно понимает, о чем и кого он играет, тем спасая свою роль от стереотипного восприятия. Спектакль вообще полон актерскими удачами. Чувствуется, что материал привычен и позволяет исполнителям парить. Однако именно в этой привычности скрыта каверза.  То же самое относится к Фариду Тагиеву и Денису Шалаеву. Яркий, фактурный, пластичный Тагиев всегда искрит на сцене. В последнее время ему все чаще достаются роли водевильные, экспрессивные, живые, но не раскрывающие всего разнообразия его возможностей, судить о которых можно по многим работам. Достаточно вспомнить трагичного тонкого Гуревича в
«Вальпургиевой ночи».
Шалаев также актер большой мощи и индивидуальности, но отчего-то в последних спектаклях все время кажется, что он играет одну и ту же роль, словно его пытаются втиснуть в некие рамки, которые этому актеру явно тесны.
Спектакль старательно хочет быть «юго-западным», в нем используется весь арсенал обычных для этого театра внешних выразительных возможностей — от умопомрачительных костюмов, до пестроты света, хореографии и дыма. Есть неплохие ходы, например, многообещающее, спокойное, без дыма и грома начало с пантомимой Артура Хачатряна, отсылающей к мимическому искусству Енгибарова.  В дальнейшем постановка вдруг становится глубоко вторичной во всем, начиная от самой пьесы, бесконечно похожей на многие другие, до полного ощущения, что нечто подобное уже неоднократно случалось на этой сцене — актеры в одних и тех же образах, сценография, шутки. С последними вовсе не задалось: зал, понимая, что пришел на комедию, честно пытался смеяться, но совершенно очевидно не так часто, как задумывал режиссер. Подбор музыки тоже не радует оригинальностью — уже с первых сцен становится ясно, что в этом спектакле никак не обойдется без бессмертного Hit the Road Jack — и песня незамедлительно становится практически лейтмотивом действия, пусть и в необычной, почти неузнаваемой аранжировке. Постановка в чем-то симптоматична. Она исподволь намекает на то, что у театра есть опасность уйти в форму и там заштамповаться. Валерий Романович Белякович тоже позволял себе иногда такие «творческие антракты» и ставил что-либо, не обременяющее философией и серьезом. Вот только эти, впрочем, тоже далеко не проходные работы, всегда были легким отпуском перед началом очередного волшебства, новой феерии невообразимой глубины, красоты и простора мысли. От неустанного мелькания отражающей глади на сцене слегка кружится голова. Удивительно, что актеры неизменно находят в ней правильный выход. Любой выход — суть надежда. Пока на сцене вращаются зеркала, верится, что это не только эффектный символ, что из бездны зазеркалья мелькнет свет неугасимого маяка, который всегда держал на плаву колдовскую суть Театра на Юго-Западе.
Дарья Евдочук
|
Рекомендуем |
