Максимилиан Волошин. Свободный среди догмМаксимилиан Александрович Волошин (28 мая 1877 – 11 августа 1932) – поэт, вглядывающийся в многоликость мироздания, ищущий в нем гармонические начала, космополит, увлеченный космизмом и антропософией. Духовно-оккультные искания Волошина неразрывно связаны с его поэзией, живописью и общественной деятельностью. В «Автобиографии» писатель точно датирует момент «духовного рождения» - это 1900 год. В этот период он путешествует по Средней Азии в составе научной экспедиции. Там он постигает смысл трудов Ф. Ницше и «Трех разговоров» В. Соловьева. Эти книги обращают его к буддизму.
В 1901 году Волошин встречает в Париже тибетского ламу. С этой встречи понимание буддизма выходит на новый уровень. Правда, в скором времени поэт преодолевает влияние данного учения. В этот же период он осваивает европейскую культуру, в частности, ее французский вариант. С этим связано такое обилие в творчестве поэта французских сонетов с окружной рифмовкой: abba abba ccd ede. В своей «Автобиографии» Волошин пишет: «В эти годы – я только впитывающая губка, я весь – глаза, весь – уши. Странствую по странам, музеям, библиотекам: Рим, Испания, Балеары, Корсика, Сардиния, Андорра, Лувр, Прадо, Ватикан, Уффицы, Национальная библиотека. Кроме техники слога, овладеваю техникой кисти и карандаша». Поэтическая методология у Волошина во многом ориентирована на живопись, имеет импрессионистические корни. Так, например, к своим акварелям он сочиняет поэтические строки; стихотворения же наполняет визуальными впечатлениями, пропущенными через индивидуально-личностное восприятие: Запал багровый день. Над тусклою водой
Целый ряд стихотворений носит медитативно-пейзажный характер. Если абстрагироваться от духовных исканий Волошина, то их (стихотворения) можно расценивать как полноценные пейзажные зарисовки. Однако для писателя значимо не только расширение поэтического инструментария за счет приемов живописи, но и взаимодействие с непроявленным миром, который заключен в материи. Эти идеи достигают наивысшего расцвета в творчестве Волошина после 1906 года, когда в квартире, которую он снимает в Париже, происходит знаменательная встреча старших символистов, Д. Мережковского и З. Гиппиус, со Р. Штейнером, основоположником антропософии. Мережковский не может принять проработанных, громоздких концепций Штейнера и с иронией вопрошает: «Скажите нам последнюю тайну». Ответ не менее ироничен: «Если Вы сначала скажете мне предпоследнюю».
Совсем иначе на учение австрийского философа реагирует Волошин. В дальнейшем, оно играет значительную роль во всей его жизни. Однако в восприятии антропософских идей выражается индивидуализм поэта: он никогда не следует слепо за утверждениями какой-либо догмы, все соизмерял с собой, со своим восприятием. Весь его творческий путь – это путь синтеза различных культурных, философских, религиозных, мировоззренческих позиций. Он далек от идей коллективизма. Так, например, в начале Первой мировой войны он отказывается от службы, называя развернувшиеся события «кровавой бойней». Вместо этого – участвует в строительстве первого Гетеанума. Для Волошина в этой деятельности видится единение многих народов (в строительстве участвуют люди более чем из 70-ти стран). Для Волошина как поэта, так и общественного деятеля важна личность человека. При этом не столь принципиально ее содержание. Он всегда принимает, а не отталкивает; прощает, а не обвиняет; дает высказаться, а не перебивает.
Так, в 1917 году поэт окончательно переселяется в Коктебель. Там начинается гражданская война, власть меняется также часто, как сменяются лица клиентов публичного дома. Ни на сторону красных, ни на сторону белых Волошин не переходит, заняв независимую от резни позицию. В своем доме он укрывает от преследования и белых, и красных, за что его недолюбливают и те и другие. Для Волошина слово и дело неразделимы, он всеми силами пытается сохранить целостность взглядов, осознать события не с узко-человеческих позиций, а с позиций высшего замысла. Его подход к действительности далек от подхода интеллигента-болтуна, это деятельностный подход. Как во время Революции, так и после нее на поэта сыплются нападки, знакомые в письмах предостерегают о том, что его в любой момент могут расстрелять. Путь Волошина – крестный путь, он готов принести себя в жертву, если таков замысел Творца на его счет. В 1921 году поэт пишет стихотворение «Готовность», которое заканчивается такими строчками: Надо до алмазного закала
Если правда, что в основе мышления взрослого человека лежит ощущение жизни как бы после апокалипсиса, а в основе детского и, в еще большей степени, подросткового мышления – перед апокалипсисом, то Волошин достигает максимального приближения к первому типу мировосприятия. Характеризуется оно отнюдь не тем, что позавчера прозвучала труба архангела Гавриила, и мертвые, вставши из своих могил, тревожат сон жителей Коктебеля. Его основа в пророческом даре творца. Предельно отчетливо эта мысль проговаривается в заключительных строчках венка сонетов под названием «Corona Astralis» («Звездный венок»): Изгнанники, скитальцы и поэты! Тому, кто зряч, но светом дня ослеп, Тому, кто жив и брошен в темный склеп, Кому земля – священный край изгнанья, Кто видит сны и помнит имена, – Тому в любви не радость встреч дана, А темные восторги расставанья!
«Темные восторги расставанья» предощущаются в будущем, но, подобно прошлому, они уже влияют на настоящее. Время теряет свою линейность. Дар художника – это дар провидца, обреченного на непонимание друзей, неустроенность, напряженность существования. Отсюда волошинские наставления поэтам, восходящие, вероятно, к пушкинскому «Из Пиндемонти»: Никому
У Волошина так («Поэту», 1925): 4 Будь один против всех: молчаливый, тихий и твердый.Воля утеса ломает развернутый натиск прибоя. Власть затаенной мечты покрывает смятение множеств. 5
Если тебя невзначай современники встретят успехом – Знай, что из них никто твоей не осмыслил правды. Правду оплатят тебе клеветой, ругательством, камнем. 6 В дни, когда Справедливость ослепшая меч обнажает, В дни, когда спазмы Любви выворачивают народы, В дни, когда пулемет вещает о сущности братства, – 7 Верь в человека. Толпы не уважай и не бойся. В каждом разбойнике чти распятого в безднах Бога. Суть позиции Волошина – это открытость миру, попытка срезонировать, принять или не принять, но, не приняв, не осуждать. Человек должен быть творцов, мыслителем, личностью. Любые стремления загнать жизнь в узкие рамки собственных иллюзий, собственных утопий – разрушительны, деструктивны. Именно поэтому писатель утверждает, что всякое воспитание, образование – это онанизм. Вероятно, имеется в виду его (образования) авторитарная модель, в которой невозможен диалог, в которой учитель является демиургом, высшей инстанцией человеческой мудрости. Культура же, как и свобода, – явлении диалоговое.
Волошин – самобытен, духовно свободен, полноценен, потому что только полноценный человек стремится высказаться, но не навязать; выслушать, но не осудить; ему не нужно никому ничего доказывать, но нужно чувствовать невидимые начала жизни, ощущать волю Творца, а также пытаться думать. Характерно, что в разгар Революции, убийств, расстрелов Волошин молится не за жертв, а за палачей, так как они находятся в большей духовной опасности и от их решения многое зависит. Пророчества друзей не сбылись: умирает Волошин собственной смертью (от инфаркта) в 1932 году. Над его могилой читают стихи Е.А. Баратынского «На смерть Гетте». Нельзя не вспомнить характеристику М.И. Цветаевой: «Макс, знал или не знал об этом, был гётеанцем».
Кирилл Сивков
|
Рекомендуем |
