Анна Серова "Я постоянно нахожусь в творческом процессе и эволюции знаний."
Почему ваш выбор остановился именно на альте? Ведь изначально, насколько мне известно, вы начинали своё обучение на скрипке?
Да, изначально была скрипка. Потом судьба свела меня с профессором Климентием Иосифовичем Векслером. Он прекрасный скрипач, и именно он посоветовал мне попробовать альт. Однажды Климентий Иосифович сказал: «Не бросай скрипку, а просто попробуй альт, для расширения кругозора и личной статистики. Мне кажется, что альт - это твой инструмент, что он больше подходит тебе по характеру. Мне кажется, что во время игры на скрипке тебе не хватает именно альтового звука. Когда ты возьмёшь альт в руки, то поймёшь, о чём я говорил». Сначала я осталась в недоумении - неужели так плохо играю на скрипке, что меня пытаются направить на альт. Но так как я всегда была очень послушной девочкой и уважала старших, решила попробовать. Взяла альт в руки и поняла, что он был прав! Всю жизнь не устаю его благодарить. Действительно, у альта есть именно то, чего мне и не хватало в игре на скрипке. Эта теплота и глубина звука, всё то богатство обертонов, которое есть у альта для меня многограннее, чем у скрипки. Звук этого инструмента оказался богаче и раскрыл новые возможности в игре.
Момент перехода с одного инструмента на другой сопровождался какими-либо сложностями?
Что касается техники, то всё идентично, но звукоизвлечение на альте сложнее чем на скрипке. По сути дела альт немного сложнее, чем скрипка. Бытует мнение, что альт легче, потому что и репертуар легче и партия альта в оркестре легче скрипичной, но если ты играешь по серьёзному, то на любом инструменте играть хорошо - сложно. А у альта есть небольшая особенность - из-за того что он больше чем скрипка, звукоизвлечение на нем сложнее. У него пропорции немного не правильные, в отличие от скрипки или виолончели.
Натяжение струны меньше, чем у скрипки или виолончели, поэтому звукоизвлечение сложнее и концентрация на игре из-за этого больше, так как нужно под контролем держать каждый звук.
В общей сложности вы посвятили образованию 25 лет, ведь кроме Санкт-Петербурга и Москвы вы обучали мастерству и за рубежом?
Да, я очень много училась. Сначала была музыкальная школа, музыкальное училище, консерватория и аспирантура при Петербургской Консерватории. После я училась при Парижской консерватории на мастер-классах у Мишеля Штрауса камерной музыке, где мне посчастливилось играть с легендарным скрипачом Иври Гитлисом, и до сих пор благодарна судьбе за такую встречу - это Паганини 20-ого века. Затем я училась четыре года в Академии «Вальтер Стауффер» в Кремоне у выдающегося педагога Бруно Джурана, после чего у меня появилась возможность познакомиться с Юрием Башметом. В академии Сиены на протяжении двух лет я посещала его мастер- классы. Попасть на мастер-классы Юрия Башмета не так просто. Во-первых, очень большой конкурс, ведь приезжают люди со всего мира. Во-вторых, нужно пройти прослушивание лично у него, по итогам которого он выбирает 5-6 человек, с которыми и будет заниматься в дальнейшем. И вот в 2003 и 2004 годах я
обучалась у Юрия Абрамовича и закончила его мастер-классы с почётным дипломом.
Вы сейчас сами являетесь преподавателем. А ваш преподавательский стиль отличается от той манеры преподношения материала, которую использовали ваши учителя?
Это хороший вопрос, между прочим. Я понимаю, что Российская преподавательская школа выделяется на фоне остальных мировых школ. Мне вообще очень повезло с педагогами, и не только потому, что они были профессионалами своего дела, но ещё и потому, что они были очень щедрыми на советы. Большинство делились со мной многими профессиональными секретами, а в меня вкладывали часть души, если можно так сказать. Они многому меня научили в жизни. Сейчас я тоже стараюсь это делать в своей работе, потому что педагогическая работа мне нравится. Мне нравится преподавать, и я это делаю давно, причём с огромным удовольствием. По-итальянски преподавать или воспитывать будет «educare». Следуя философской расшифровке латинских основ, составляющих это слово, можно сказать, что главное не наставление, а выявление скрытых навыков и талантов у ученика. Поэтому для меня важно обнаружить талант и открыть его для студента, дать понять, что в него заложено, развить личные качества и абсолютно все его грани таланта. Когда я узнала о латинском корне этого слова, что он означает - «вынимать», а не «добавлять», то задумалась, как это соответствует моему восприятию преподавательской деятельности. Преподавание должно быть сугубо индивидуальным и без шаблонов. Должен быть подход почти как врачебный, когда к тебе приходит человек и говорит, что хочет учиться и что у него есть определённые проблемы. То есть твоя задача как педагога очень схожа с работой врача - необходимо провести анализ, поставить «диагноз» и определить «лечение». И если ученик проходит «лечение», то его проблемы исчезают. Я даю гарантию, что какие-то определённые дефекты, связанные с неправильной постановкой рук или недостаточно развитой музыкальностью, могут исчезнуть, если следовать «лечению», которое назначает педагог.
Я не привязываю себя к преподавателям российской школы или итальянской, у меня есть своё видение системы. Конечно, вся база у меня русская, потому что я училась у русских педагогов. Мои зарубежные учителя дали немного другое понимание и восприятие. К примеру, Бруно Джурана научил ментальной организации. Когда у тебя очень много методов изучения произведения или восприятия, нужно всегда брать и систематизировать, приводить в порядок знания, то есть организовать мысли и знания. Весь багаж знаний, который был у меня накоплен за эти годы благодаря одному педагогу, был систематизирован благодаря другому.
Я воспринимаю процесс преподавания, как обнаружение чего-то нового, в том числе и для себя самой. Мне кажется, музыканту необходимо постоянно открывать что-то новое как в вопросах техники, так и в музыкальных. То есть когда ты рассказываешь ученикам про возможности построения музыкальной фразы, баланс с роялем или голосоведение, если разговор идёт о сонате, - в этот момент ты понимаешь, что рассказываешь не только то, что открыл для себя много лет назад, но и то, что открываешь в этот момент - новую грань и для ученика и для себя самой! Потому что в такой момент по произведению, над которым работаешь, может придти новое и более глубокое понимание.
То есть это не просто работа, а ещё и личностное развитие?
Конечно! Наверное, поэтому мне это и нравится. Я постоянно нахожусь в творческом процессе и эволюции знаний. К тому же приезжают разные ученики и соответственно происходит своеобразный энергетический обмен, который приносит новые идеи, потому что мы находимся на одной волне, ведь они тоже профессиональные музыканты и учились большую часть жизни.
Молодые музыканты сегодня очень любят экспериментировать. Я знаю, что у вас есть подобный опыт - вы экспериментировали с электронным инструментом. Каково это после игры на инструменте Амати перейти на электронный альт?
Замечательно! Я думаю, что нужно свой кругозор постоянно расширять. Мне всегда нравились разные жанры музыки и возможность всё попробовать. Во-первых, жанры не академические типа - джаз, танго и рок, имеют свою специфику и сложны по-своему. Там нужно иметь талант к определённому стилю, иметь большое желание и умение это делать.
С другой стороны, это жанры менее жесткие в отличие от академического исполнения, в них можно раскрепоститься. Музыкантам, которые очень зажаты в своём исполнении, я настоятельно советую поучиться джазовой импровизации. Поиграть Пьяццоллy, танго, рок, чтобы прочувствовать эту музыку и открыть для себя что-то новое. С помощью разных направлений можно открыть и в себе что-то новое, и потом это что-то новое применить уже в жанре академической музыки, играя сонату Брамса, например.
А из-за подобного поиска себя в разных стилях, который принято сегодня называть кроссовер, не поменяется ли восприятие классической музыки?
Мне кажется, что благодаря этому ты становишься более гибким в своей манере исполнения и более открытым ко всему. То есть после таких экспериментов понимаешь, что соната Брамса написана не странным композитором, жившим давным-давно, а обычным человеком со своими мыслями и эмоциями, подобными тем, что переживает каждый из нас, и от части начинаешь, если можно так сказать, проще относиться.
А не может ли однажды произойти так, что эксперименты станут намного интереснее, чем камерное исполнение классических произведений и классика как жанр умрёт?
Я думаю, что нет. Ведь она до сих пор не умерла и это, наверное, потому, что там заложены ценные и вечные вещи. В этих произведениях заложена красота, в которой нуждается человечество. Поэтому я не думаю, что она исчезнет, а экспериментировать нужно и важно! Потому что барочная музыка, это, к примеру, тоже результат экспериментов, а аутентичные инструменты и аутентичная манера исполнения барочной музыки не так давно вернулась к нам, по сути дела её вновь открыли в последние годы. В середине 20 века всё игралось абсолютно по-другому, ещё 30-40 лет назад всё игралось абсолютно по-другому (была другая манера исполнения). Если сегодня ты будешь играть, например, Баха в том стиле, в котором исполняли его 30-40 лет назад, тебя засмеют. И скажут, что ты «old-fashion»!Все то, что ты будешь исполнять в стиле хорошей, крепкой школы с притёртым смычком, сегодня во всём мире имеет название «old-fashion» и не очень приветствуется. Аутентичная манера игры старинной музыки развивается во всем мире и существует множество великолепных музыкантов, работающих и проводящих исследования в этой области, с которых хочется брать пример. На мой взгляд, у всех музыкантов постоянно происходит стилистический поиск и этого не нужно бояться. И не будем забывать, что одна из причин, почему мы играем – это возможность самовыражения.
Мне нравится тратить каждый день по несколько часов на шлифовку мастерства и поиск новых музыкальных граней, я всё это делаю в первую очередь для себя. Мне нравится ежедневно открывать что-то новое. В каком стиле я это делаю, и какую музыку буду играть - например, джаз, танго, кроссовер, академический стиль, Баха - я буду играть в стиле «old-fashion» или на барочной скрипкe и барочным смычком, в аутентичной манере - это далеко не первый вопрос для меня. У меня может быть в понедельник одно видение, а во вторник другое. Возможно, я буду пробовать всё, и то, что у меня будет лучше получаться, и то, что будет ближе по настроению и по характеру, я буду исполнять, но делать это буду в первую очередь потому, что мне это нравится.
Как вам дались эксперименты с театрализованными концертами, ведь это технически сложно?
Да, технически это сложно. Это была очень интересная работа, например, «Fero dolore» в Кремоне как раз с альтом работы знаменитого кремонского мастера Джероламо Амати 1615 года.Фильм, который снимался специально для «Sky Classica». Сегодня это можно посмотреть на youtube.
Интересно отметить, что это произведение, «Fero dolore», было написано итальянским композитором Ацио Корги и посвящено мне. Он сделал ремейк «мадригалов» Монтеверди, то есть соединил классику и современность, добавив своё видение мадригалов. В этой постановке Ацио Корги соединил всё это не только музыкально, но и визуально. Объединив в пространстве всё в единую картину. То, что мы представляли публике - это изобретение далеко не 20 века, и передвижение музыкантов, когда они переходили с одного места на другое и стереофонически расставлялись по залу, также не ново. Можно вспомнить знаменитый концерт для 4 скрипок "Для эхо в далеке" Антонио Вивальди ("Concerto per eco in lontano"), где по сути дела концерт написан для одной скрипки, а другие три выполняют функцию эха. Исполнители находились на расстоянии друг от друга и эти эксперименты можно назвать первыми попытками создать эффект "dolby sorround sound" 18-го века.
Для меня это было необычно и интересно. Что касается исполнения - это тоже достаточно интересно - перкуссионист со своими ударными инструментами стоял в королевской ложе, а альт переходил с одного места на другое.
Интересным опытом для меня оказалась и сама игра на альте Амати за 2 000 000 евро, который находится в коллекции инструментов города Кремона. Во время спектакля мне нужно было очень быстро перемещаться с одной локации на другую, а так как это очень дорогой, коллекционный инструмент, иногда возникали сложности. Хранитель инструмента за этот концерт потерял не один год жизни, если это можно так определить! Например, ещё во время репетиций, когда я понимала, что не успеваю перейти с одного этажа на другой, он несказанно нервничал и периодически говорил: «Хватит! Ты можешь в любой момент упасть, и мы сядем в тюрьму! Давай сделаем так: ты иди со смычком, а я буду идти позади с альтом и буду немного спокойнее, потому что вся ответственность за инструмент возложена на меня!». И каждый раз позади нас бежал вооружённый карабинер. По правилам он был представлен администрацией города к этому инструменту, где бы тот не находился: на концерте, в студии звукозаписи, даже когда я пила кофе. Всё то время, пока в моём пользовании был этот старинный альт, у меня была вооружённая охрана. Конечно, самым последним во время репетиций и концерта бежал оператор с камерой и снимал всё происходящее. Это было достаточно забавно! Очень нервно, но забавно!
Насколько я понимаю, это произведение было разделено на партии, и с последней нотой альта вступал оркестр и наоборот, то есть если вы не успели добежать до назначенной локации, то ничего хорошего это явно не могло предвещать!?
Всё было выверено с точностью до секунды. Идеально отрепетировано. Все мои пробежки были захронометрированы. Мы отработали все передвижения до мелочей, тем самым исключив этот вариант. Другое дело - спектакль «Джокаста», лирическая трагедия на музыку композитора Ацио Корги, с участием вокального ансмбля "The Swingle Singers" и актрисы Кьры Мутти, дочери Рикардо Мутти. Для меня это была первая театральная постановка, в которой я участвовала. Это было не просто что-то в духе спектакля, а абсолютный театр в лучшем его проявлении. Для этого спектакля были специально сшиты костюмы и проработан до деталей грим. В постановке альт исполнил роль судьбы, которая комментирует древнегреческую трагедию. Я также меняла локацию, передвигалась по сцене босиком и была не просто музыкантом, а полноценным действующим лицом в спектакле. Всё это происходило в олимпийском театре, построенном гениальным архитектором Андреа Палладио в городе Виченца. Этот театр, которому недавно отмечали 500 лет, является первым в истории театром в мире с кровлей, и по праву считается самым красивым в мире.
Кроме театрализованных представлений есть ещё ваш личный перформанс, если эти концерты можно так охарактеризовать. Я сейчас о серии концертов с танго…
Да, это очень интересный проект, называется он - Viola Tango Rock Concerto израильского композитора Бенжамина Юсупова. В настоящий момент это один из моих самых любимых проектов! Сейчас пришла новость о том, что осенью 2015 года у меня с этой программой состоится израильское турне. Уже прошла российская премьера в Омске, после была премьера этой программы в Сербии, я представила эту программу в Мексике. Яркое кроссовер шоу на час. Состоит оно из трёх частей. В первой солист должен играть на акустическом альте, вторая часть - на электронном альте, это рок и импровизация в дуэте с гитаристом, а третья часть как раз танго, где на сцене появляется танцор, я откладываю альт и мы танцуем аргентинское танго. Так как я занимаюсь танго уже больше 10 лет, и оно всегда было моей большой страстью, то когда я узнала о существовании этого произведения, меня это сразу вдохновило. Вообще я знаю что в мире всего пять или шесть человек имеют это произведение в своём репертуаре, потому что кроме того, что нужно играть и импровизировать на электронном альте, хотя звукоизвлечение от обычного альта не отличается, нужно уметь танцевать танго, что я делаю в обычной жизни часто и с удовольствием.
Это больше для души или возможность выделиться из общей массы музыкантов?
Вы знаете, выделиться можно чем угодно, даже исполнив сюиту Баха, которую играют уже на протяжении нескольких столетий. Выделиться можно даже если ты просто исполнишь её хорошо! Выделиться не было главной задачей. Конечно, приятно сделать то, что не делают другие, но исполнять произведения нужно ориентируясь на своё внутреннее состояние. Мне, например, это безумно нравится, для меня это сущее развлечение. То есть, когда ты можешь своё хобби совместить с профессией - это счастье. Танго для меня хобби и я летаю в Буойнес-Айрос, чтобы просто потанцевать и взять уроки у великих мастеров. Сколько я взяла уроков по аргентинскому танго у самых лучших маэстро по всему миру не сосчитать. Я объездила множество стран и посвятила этому танцу годы. Был период, когда я жила по ночам, потому что танго танцуют после 11 вечера. В один момент в моей жизни было только танго, а всё остальное второстепенным.
И когда появляется проект, в котором ты можешь совместить своё хобби с работой – это большое счастье. Знаете, у человека такое бывает, когда эмоции переполняют, он пребывает в эйфории от того, что появляется возможность показать новую грань своего таланта, возможность показать, что кроме игры на альте я умею ещё и танцевать танго. Для меня этот проект просто наслаждение, как глоток свежего воздуха!
В родном Архангельске вы не показывали эту программу?
К сожалению, нет. Для этого нужен большой оркестр. В Архангельске есть очень хороший камерный оркестр под управлением Владимира Онуфриева, с которым я часто играю, также очень красивый камерный зал и потрясающая публика, но для этого произведения нужен большой симфонический оркестр. Эта программа также не проста и в техническом исполнении - необходима подсветка для дополнительных световых эффектов, подзвучка, акустика большого зала и работа разноплановых профессионалов. Каждое моё выступление в Архангельске – это, безусловно, большая радость для меня!
Бытует мнение, что в России не очень хорошие концертные залы. Вы как музыкант, выступающий часто на зарубежных площадках и в России, как можете оценить состояние российских залов?
Скажем так, например, в Архангельске это - «Кирха» протестантская католическая церковь, которая с 20-х годов перестала быть церковью и использовалась под склад, позже спортивный зал. В детстве я занималась там спортом и сейчас она переоборудована под концертный зал. Из Германии был привезён шикарный орган, там очень хорошая акустика. Я играла «TangoRockConcerto» в Омском зале, рассчитанном на 2000 мест, он тоже прекрасный. Там есть всё необходимое оборудование, конечно, бывает, что приезжаешь в какие-то города и не все условия есть для музыкантов и каких-то программ. Но мы со своей стороны делаем всё, что можно сделать…
То есть не все площадки на высоком уровне?
Ну, это не только в России к сожалению. Вообще, в отличии к примеру от пианистов, мне легче, потому что у меня всегда свой инструмент и сюрпризов среди инструментов в новом зале не будет… Когда приезжаешь в новый город или страну ты можешь быть уверен, что твой инструмент не подведёт! Хотя мой инструмент очень страдает от перепадов влажности и температур, особенно влажности. Потому что в Кремоне средняя влажность 70%, и все инструменты, которые делались в Кремоне, создавались под эту влажность. А когда ты прилетаешь, например, в Сибирь, где 20% влажности и твой инструмент начинает скрипеть от её недостатка, его звук становится более резким и напряжённым, ты понимаешь, что это не очень хорошо для инструмента. Благо существуют специальные увлажнители и средства, которые помогают с этим справляться.
Также можно выделить мою поездку в Манаус. Это вообще гениальное место! Сравнить его с чем либо невозможно. Манаус – город, который находится в джунглях Амазонии, и когда прилетаешь туда, будто оказываешься в другом мире. Он как маленький Париж, затерянный в зелени. У этого города нет ни одной дороги, ведущей напрямую к цивилизации, вне города они передвигаются по воде. В этом городе живёт 2 000 000 человек, которые, как и в Европе, передвигаются на машинах, но даже машины им доставляли по воде, на пароходах, естественно. Это удивительно! Этот город вообще образовался только благодаря каучуковым баронам, для которых данная местность была лишь местом обогащения и добычи материала.
Это были невероятно богатые люди. Как свидетельствует история их богатства, они были настолько велики, что отправляли в Париж и Лондон стирать свою одежду! Они же и построили театр в Манаусе, такой маленький кусочек Парижа - шикарнейший театр с потрясающей акустикой. Очень красивый!
У них концертный сезон состоит из мировых звёзд. Я помню, что в день моего концерта в этом зале выступал Барышников, точнее привозил свою постановку балета, в котором принимали участие только два танцора, а точнее он и балерина. К сожалению сейчас не вспомню её имени, всё происходило в 2009 году. Мы там и познакомились, хотя кто бы мог подумать - он живёт в Америке, а я в Италии.
У них очень интересная политика театра. Вход в театр бесплатный для всех! Там стоят огромные очереди, и посетить театр может любой желающий. В театре всегда абсолютный аншлаг. У них очень много концертов, помимо распланированного концертного сезона, между концертами они также могут вставить концерт. Два-три раза в неделю, а то и каждый день любой желающий может посетить шикарный оперный театр Манауса. Там почти 100% процентная влажность, 50 градусов жары зимой и 55 градусов жары летом! Я прожила там три недели, пока выступала с концертной программой и записывала диск, а когда вернулась домой, то от такого климата все мои вещи пропахли сыростью и плесенью - очень неприятно. И мой бедный инструмент тоже пах плесенью. Вот вся жёсткость жизни инструмента… В Сибири нет влажности, а в Манаусе она практически абсолютная. Конечно, спасают футляры, которые регулируют влажность и защищают инструмент от подобных воздействий. Любой инструмент не любит ни мороз, ни солнце. Поэтому музыкантам приходится короткими перебежками добираться до концертных залов и обратно, иначе бедный инструмент может треснуть от постоянных перепадов влажности и температур.
У вас есть разные диски, но один среди них можно сказать особенный - диск, посвящённый памяти Холокоста…
Это трагичная тема и никто не должен о ней забывать. Каждый год 27 января отмечается день памяти, в этом году - 75 лет освобождения Освенцима. Со мной связался несколько лет назад композитор Борис Пиговат. Он учился в Москве и впоследствии эмигрировал в Израиль в начале 90-х. Он связался со мной через интернет и прислал запись реквиема, работа над которым, как позже выяснилось, велась очень долго. Борис начал писать его ещё в 1992 году. Так как со мной связываются многие композиторы, у меня иногда просто нет возможности прослушать всю музыку, которую мне присылают, порой это даже совсем не выдающиеся композиторы, к сожалению. Но к счастью, я обратила внимание на это письмо и когда я послушала его произведение, которое длиться 45 минут- осталась в оцепенении…Он написан его как реквием не для голоса и оркестра, а для альта с оркестром. У этого музыки интереснейшая история создания. Когда я её услышала, у меня не возникло сомнений, и я поняла, что хочу играть эту музыку, она невероятно красивая. Она до такой степени глубока, в неё вложено что-то настоящее, что с уверенностью можно сказать - в ней осталась частичка души композитора. Потрясающие красивые темы, мастерская оркестровка,и сильнейший эффект на слушателя производят оркестровые "тутти".
Я решила, что очень хочу этот проект записать и играть. Борис написал для меня ещё одно произведение, называется «Поэма Авроры»., мировую премьеру которого я сыграла в октябре 2013 года с оркестром хорватского радио и телевидения в Вероне. «Поэма Авроры» стала дополнением к Реквиему и диск, который издан домом звукозаписи NAXOS в мае 2015 года, состоит из 2 произведений.
Он думал о создании этого произведения очень давно. Боря потрясающий человек, он такой глубокий и невероятно скромный. Мы когда начали с ним общаться, несколько лет разговаривали по интернету, по скайпу. И только когда я начала записывать его музыку в Загребе, он прилетел, и мы встретились лично.
По сути дела это его личная, семейная трагедия, положенная на музыку?
Боря рассказывал, что пока он был в России, не мог его написать, но только коснувшись израильской земли, его посетило вдохновение и пришло понимание композиции. Одна из самых красивых мелодий в последней части вообще ему приснилась, он услышал её во сне. И однажды показал мне: «Смотри, Аня, с этого такта до этого такта она мне приснилась, с оркестровкой и гармонией… От ноты до ноты - полностью! Я вскочил и записал её!». Эта музыка очень редкой красоты и глубины, конечно, мне бы хотелось привезти эту программу в Россию.
Это благотворительный проект?
От части. Сегодня это проект студии звукозаписи «Naxos». Для них он не является благотворительным проектом. Потом, если появится возможность показать его в Москве или вообще в России, об этом можно будет думать.
У меня есть программы, участвующие в благотворительности. Например, диск, записанный на альте Амати. Я являюсь членом Rotary Club International, это волонтёрская организация. Она самая большая в мире, в её рядах более миллиона человек. Участники организации есть на всех континентах и во всех странах. Она зародилась в 1905 году по инициативе чикагского бизнесмена Пола Харрисона, который решил организовать бизнес-клуб на английский манер, но впоследствии понял, что он и его успешные друзья в силах помочь тем, кому не очень повезло в жизни. Совместно они решили создать Rotary Club. Этот клуб не является ни религиозным, ни политическим. В каждом клубе ежегодно избирается новый президент из состава участников, то есть все главные роли в каждом из клубов идут по ротации. И у каждого из участников того или иного клуба есть возможность стать президентом.Инициатива END POLIO NOW Rotary Club зародилась на севере Италии, в маленьком городке Тревильо и впоследствии стала всемирной. Это самый главный и важный проект Rotаry по вакцинации детей от полиомиелита во всём мире. Кстати, не многие знают, что благодаря Rotery Club International, полиомиелит практически побеждён. Осталось меньше одного процента больных только по той причине, что туда не пускают медиков, которые направлены Rotary Club International для вакцинации. Есть определённые точки земли, в которые просто не проникнуть. Фонд Билла Гейтса дал 355 мл.долларов для развития этого проекта, а в общей сложности был собран миллиард долларов. Самая большая не коммерческая реклама в мире была именно у этой кампании - в ней участвовали все знаменитые люди. Для меня это очень важный проект, и первый диск я записала ещё в 2002 году специально для него. Этот диск с альтом Амати собрал очень много средств именно для благотворительности.
Очень важно, что существуют подобные клубы. С одной стороны - это элитный клуб. Чтобы туда войти, нужно обладать определёнными качествами: во-первых, моральными - ты должен занимать определённую социальную позицию, о тебе должны знать, ты должен быть лучшим в своей области. В каждом Rotery Club есть квоты, то есть там должно быть определённое количество человек одной профессии. У каждого Rotery Club есть компетенции в любой профессии. В его уставе прописано, что клуб должен уделять внимание своим действиям локальным, международным и национальным, то есть всё организовано.
Мне кажется, что диски, направленные на благотворительные цели, продаются лучше, чем все остальные. Люди хотят внести пожертвования, но также хотят что-то получить взамен, что-то, что будет напоминать им об участии. То есть тот факт, что можно продать такое количество дисков без сторонней помощи лейблов, меня как артиста не может не радовать. Иногда корпорации или люди из бизнес-среды покупают сразу несколько сотен дисков для сотрудников или бизнес-партнёров. Тогда перечисления становятся существенными.
Несколько лет назад мне была вручена награда Paul Harris Fellowship, которую вручают членам Rotаry по решению, принятому в штаб-квартире клуба в Цюрихе. Мне вручили ее за работу в направлении «взаимопонимания между народами». Так как все мои проекты направлены именно на благотворительность и являются международными. На мой взгляд, музыка - это язык, который не нуждается в переводе. Я понимаю, что сейчас все владеют иностранными языками, но если у людей есть общее восприятие прекрасного, то им все чувства и эмоции будут понятны без слов. Музыка в этом случае - невербальная связь, как возможность коммуникации людей без слов. На самом деле недооценённая и недоиспользованная людьми до конца.
Награда Paul Harris Fellowship была получена вами не только благодаря музыке, но и за дипломатическую деятельность…
Да! Я совершенно случайно, хотя думаю, что случайности не случайны, познакомилась в Италии с Михаилом Бенюмувым и Ларисой Маркосьян. Однажды один замечательный человек и наш общий друг, которого к великому сожалению уже нет, дирижёр Пьеро Беллуджи позвонил мне и очень эмоционально сказал: «Анна, тебе сейчас нужно бросить всё и отправиться из Вероны в Виченцу, чтобы познакомиться с моими друзьями Мишей и Ларисой! Это тот случай, когда нужно бросить всё, и, не смотря на позднее время, поехать!». Конечно, я отправилась на эту встречу и у нас случилась профессиональная любовь с первого взгляда. Уже через месяц мы решили создать вместе нечто интересное и записали совместный диск. Это был благотворительный проект для детей Чернобыля. Первый раз мы выпустили четыре с половиной тысячи копий, позже переиздавали ещё 5000 копий и продали абсолютно всё. В наш век перенасыщения и покупки музыки в сети продать такое количество дисков с классической музыкой - хороший показатель. Сегодня диск как продукт постепенно уходит с рынка. Получилось так, что мы сразу начали друг друга приглашать для участия в разных совместных проектах. Я пригласила Красноярский камерный оркестр в Италию, а они меня в Красноярск. Мы сразу сделали совместную программу. Нужно отдать должное администрации Красноярского края, которая открыта к взаимодействиям со всем миром и хочет видеть на сценах своих театров зарубежных артистов. Первым делом по прилёту у меня была назначена встреча с мэром, который проявил большой интерес к нашему проекту. Он всегда поддерживал Красноярский камерный оркестр и все культурные начинания в городе. Я рассказала ему о своих планах, о том, что хочу продвигать этот проект в Италии, где к проблеме детей Чернобыля привлечено большое внимание. В Италии проект называется «Поможем им жить», он из года в год помогает этим детям, приглашает их на каникулы, специализированные организации берут шефство над ними. На что мэр Красноярска сказал: «Мне нравится эта идея. Нужно обязательно воплотить её в жизнь». В итоге мы записали диск в Красноярске, который издали в Италии, получив максимум положительных рецензий от итальянских критиков. Стоит также отметить, что и администрация Кремоны, города, где мы воплощали задуманное в жизнь, также тепло принимала этот проект. Кремона была в восторге от Красноярского
камерного оркестра и от самой идеи. В итоге вышло так, что Красноярская администрация решила меня назначить официальным представителем по культурным и коммерческим связям Красноярска в Италии и Европе. И тогда мне в голову пришла идея организовать побратимство этих двух городов - Кремоны и Красноярска. Мы собрали руководство двух администрации, в Италию прилетел заместитель мэра Красноярска и в муниципалитете Кремоны был подписан протокол о намерениях и бюджетировании для проведения ежегодного отбора в консорциуме скрипичных мастеров самых лучших инструментов для Красноярской коллекции музыкальных инструментов, которые в свою очередь переходят в пользование лучшим музыкантам города.
Вот вы упомянули о критиках и положительных отзывах о проекте, а как по-вашему, критики могут загубить проект? Ведь существуют люди, для которых мнение критиков играет очень важную роль.
Может быть, на каком-то ином уровне. Думаю, что на нашем это не возможно. Разумеется мнение уважаемых критиков очень важно, для того чтобы вынести что-то для себя. Иногда бывает, что критик может написать десять раз отличную рецензию, а на одиннадцатый, встав не стой ноги, подумает: «Какой же я критик писать про всех хорошо?!», и напишет так, что объяснить это никто не сможет. Мне кажется, что в нашем деле самый большой критик - это ты сам. Когда ты играешь, то на 100 процентов знаешь, как ты сыграл. Потому что тебе понятны все тонкости того, как ты должен играть то или иное произведение. Сам себе критик - это когда ты понимаешь, что у тебя что-то совсем немного не удалось, и никто кроме тебя этого не заметил, но при этом ты понимаешь это лучше всех. Разумеется, критики важны и нужны и для карьерного роста, и для pr, и для исправления ошибок, и для всего остального, но для личного роста и развития самым важным критиком человека является он сам, главное быть конструктивным, а не заниматься самоедством. Человек должен в нужный момент сам себя хвалить, быть своим психологом, когда это необходимо. Когда ты достигаешь определённого профессионального уровня, то ниже сложно опустить своё мастерство. Я бы даже сказала, что утратить его при постоянной работе над собой практически не возможно.
Критики в основном обсуждают интерпретацию, они рассматривают произведение с точки зрения убедительности, обсуждают, например, темпы, фразировку, но тут понятно, что музыкант не может всем не угодить. Думаю, что музыканту нужно быть убедительным. И то, что ты кому-то нравишься, а кому-то нет, нужно только принять!
Бывает так, что внутренне восприятие исполненного концерта не совпадает с мнением публики или тех же критиков?
Обычно ты сам намного критичнее относишься к каждому выступлению, чем публика. Я, да и не только я, думаю, что все музыканты очень критичны к себе. Я считаю, что если музыканту понравилось его выступление, а публике нет, то нужно срочно менять профессию. Если подобное случилось хотя бы единожды, стоит задаться определенными вопросами. Если публика критикует тебя больше чем ты сам, то оставь музыку как хобби и займись чем-то другим. Обычно наоборот, со стороны всё выглядит потрясающе и гениально, но внутри себя ты понимаешь, что было что-то, что стоило бы сделать иначе. Детали, которые тебе нужно разобрать и доработать, каждый музыкант всегда понимает лучше, чем кто-то другой.
Где вам проще выступать? Где для вас публика интереснее? Принято считать, что русская публика очень тяжело принимает классических музыкантов, что русские люди сложнее…
Публику на самом деле неделима на категории, лично для меня. Если говорить о том, где принимают горячо, то в Южной Америке самая жаркая публика, они аплодируют в каждой паузе, у них нет ограничений в произведениях. В том же Манаусе артистический директор при обсуждении моей концертной программы попросил привезти не только специальные произведения и классику, но и музыку современных композиторов, то есть там публика воспринимает вообще всё. Там не хватает культурных традиций, публика не воспитывается изначально на Моцарте и Бетховене, а потом плавно переходит к восприятию современных композиторов. Всё исполненное тобой воспринимается ими с интересом. В России мы помним, как бабушки объясняли нам правила поведения на концерте, а для них это как попасть в другой мир. Поэтому аплодисменты иногда невпопад от этой аудитории ты воспринимаешь нормально и с пониманием.
Но в Москве тоже встречается необразованная в этом плане публика…
На самом деле мир достаточно глобализирован и проблемы, которые встречаются в Москве, также встречаются и в Чикаго, и в Милане, и любом другом городе. Везде есть определённый слой населения, который передаёт культуру и традиции из поколения в поколение, есть другой слой, который не знает что это такое, но хочет приобщиться, и его можно воспитать, потому что есть желание и стремление. И конечно, есть ещё один слой, который, например, посещает «La Skala», чтобы показать шубу и бриллианты, несмотря на то, что в Милане в декабре 10 градусов тепла. У всех кто приходит на концерт есть своя мотивация.
По-вашему процент тех, кто понимает исполняемые произведения, каков?
Он везде мал. Мы не будем строить больших иллюзий и по поводу музыкантов,иногда не все понимают то, что исполняют в своих программах. Даже если слушатели хлопают там, где не нужно и не понимают глубокий смысл, но они увлечены и им нравится моё исполнение, то я предпочту это, нежели сидящих в зале снобов, которые делают вид, что что-то понимают, хлопая тебе скромно, чтобы дать понять, что они тебя оценили. Я среди своих слушателей предпочитаю людей, которые меньше понимают, но больше чувствуют.
То есть вас подобное не отвлекает?
Конечно, отвлекает и раздражает. Однажды один очень рьяный фотограф залез на сцену во время моего концерта и решил фотографировать меня вблизи, как будто функцию приближенной фотосъёмки ещё не изобрели. Ему повезло, что я очень хорошо воспитана, но в тот момент меня раздражало это на столько, что в обычной жизни я не могу себе представить больших негативных эмоций. Сама проблема заключается не в фотографе или в хлопках, она заключается в концентрации музыканта на исполняемом произведении. И если ты исполняешь произведение на память, то подобное очень сильно сбивает с музыкальной мысли. Это не кино, где можно есть попкорн и никого, кроме рядом сидящего, отвлекать не будешь. Во время концерта у музыканта должна быть сто процентная концентрация на произведении. В итоге от подобных проблем страдает сам зритель. Во время концерта очень важен обмен энергией со зрителем. Важно, когда ты делаешь паузу и понимаешь, что слушатель замер и ждёт, что произойдёт после паузы. Мне кажется, что мы входим в новый период, где классическая музыка заняла своё место в жизни множества людей, которые теперь приходят в залы, чтобы не только послушать сонату Бетховена в пятьдесят пятый раз за последние два года, а ещё и получить ту самую энергию от артиста. Публика сейчас ищет не очередное исполнение того или иного произведения, а новую запоминающуюся интерпретацию. Сейчас зрители в большинстве своём запоминают то, что они чувствовали во время этого исполнения.
Сегодня публика идёт слушать исполнителя в ожидании новых эмоций.
Секрет успеха от Анны Серовой
В первую очередь нужно найти то, что тебе на самом деле нравится. Если тебе что-то действительно нравится, то ты будешь уделять этому очень много времени, и в итоге станешь лучше многих в этом, потому что лучше всех быть не возможно, а быть лучше многих уже удача. Один мудрец сказал: «Найди то, что тебе нравится, и ты не будешь работать ни одного дня».
Совет от Анны Серовой
Жить проще. Наслаждаться текущим моментом. Искать прекрасное в каждом дне. Научиться замечать счастье даже в самых маленьких вещах. Может я оптимист, но позитивный способ мышления ещё никому не навредил.
Катерина Гольтцман
фото http://www.annaserova.com/html/gallery/
