Кино. Личность. Андрей Тарковский

Когда речь заходит о русских режиссерах, имя Андрея Арсеньевича первым приходит на ум даже тем, для кого «Сталкер» - лишь неплохой шутер, а «Солярис» - автомобиль из линейки Хендай. Поэтому напоминаем: Тарковский - пионер авторского, фестивального кино, один из ,(если не самый) противоречивых и непонятых творцов от кинематографа, сокровище советского модернизма. Кажется, этот ряд можно бесконечно продолжать, пренебрегая лимитом знаков и свободного времени читателя, в каком-то смысле наследуя героя статьи: кому еще из режиссеров позволено оставлять в кадре на пять минут капающую из крана воду или мучать зрителя трехминутным проездом на дрезине? «Издевательство», - возмутятся киноманы. «Духовная реальность», - парируют критики. И правда: если рассуждать о личности (или феномене?) Тарковского с точки зрителя обывателя, получим следующую историю. Забравший документы из Московского института востоковедения арабист случайным образом поступает во ВГИК к Михаилу Ромму, тут же попадает под французскую «новую волну» (неповторимый почерк, auteur- вот это все), знакомится с Андроном Кончаловским- и началось. Признание не заставило себя долго ждать: первый приз фестиваля студенческих фильмов в Нью-Йорке за дипломную короткометражку «Каток и скрипка» (1960)- добро пожаловать в большое кино, Андрей! И грянул Тарковский. 1962 год - приз Венецианского фестиваля за «Иваново детство» - пронзительную историю подростка в реалиях войны. 1969 - ФИРПРЕССИ Каннского фестиваля за вымученного и выпестованного «Андрея Рублева». В 1972 Канны покорились «Солярису» - спайке философии Лемма с пониманием духовности Тарковского. Тут бы и хорошо ввернуть пару дифирамбов да строк про гениальность режиссера, но мы как обыватели претерпеваем когнитивный диссонанс. С одной стороны: наш режиссер удостоился стольких наград - потрясающе. С другой: вы смотрели фильмы Андрея Тарковского? Минимум два часа подлинного искусства, которое режиссер скорее понимал как невиданные доселе приемы монтажа, инновации в сюжетосложении и киноповествовании, неожиданное качество кинематографа в «Андрее Рублеве»… С технической точки зрения - не придраться. Но все эти новшества обычному зрителю не доступны или, что страшнее, попросту неинтересны. Мы привыкли ломать голову над хитросплетенностью сюжетных линий, над подтекстом, скрытым смыслом, открытым финалом, хоть над чем, лишь задайте вектор. А Тарковский, кажется, вектора не задает. Минимум два часа самовыражения и непременной духовности (даже не пытайтесь сосчитать отсылки к библейским мотивам), максимум зрительского напряжения и растерянности: вы вроде уловили мысль, зацепились за нее, только приготовились к глубокому анализу, а мысли-то и нет. Или ищите новую, или разглядывайте зеленую краску на траве в «Зоне», или пробуйте собрать образ Тарковского по крайне исповедальному «Зеркалу». В общем, найдите себе занятие на два часа и не замахивайтесь на понимание классики - не поймете. И вашей вины в том нет. Как не парадоксально, но именно русским людям не под силу разгадать феномен Андрея Арсеньевича. Для нас он - квинтэссенция самовыражения и духовности. Человек, снявший в Италии предельно патриотическую «Ностальгию». Тарковский - эпохальный режиссер, так и не ставший эпохой для своих соотечественников. Андрей Арсеньевич не обрел последователей, оставшись для студентов ВГИКа либо удачной темой диплома, либо напыщенным модернистом. Но занял далеко не последнее место в плеяде режиссеров-реформаторов мирового кинематографа и неоспоримо первое в памяти тех, кому посчастливилось с ним работать.

Ольга Степанян