Похороны Цоя («Цой», реж. Алексей Учитель)

Прокат «Матильды» Алексея Учителя сопровождался скандалом: активисты и Наталья Поклонская переживали из-за того, как в фильме будет представлен царь Николай II, признанный церковью страстотерпцем. Вокруг новой работы режиссера – «Цой» – тоже разгорелся скандал. Сын музыканта выступил против картины, будучи убежденным в том, что у создателей фильма нет прав на использование имени и изображения его отца. Однако лента все же выходит в прокат.

Байопики рассказывают о знаменитой личности, но любые совпадения с реальностью в них часто носят условный характер. Перед зрителем предстает не «настоящий», скажем, Ван Гог, а его двойник, в котором больше от задействованных в проекте, чем от его прототипа. Так и с реконструкцией эпохи: какой бы год не воссоздавали на экране, в него все равно будет встроено зеркало, отражающее время, когда проходили съемки. Сам зритель потребляет контент, находясь в определенной точке времени и пространства, и это тоже накладывает отпечаток на его восприятие.

Фильм о ком-то – всегда фильм с убедительным или не очень двойником в главной роли. Хотя это не отрицает того, что существование фильмов о людях, которые для тебя очень важны и/или которых ты знал, может быть очень болезненным. Так что недовольство родственников понятно, как бы оно ни проявлялось. Юридические тонкости оставим адвокатам.

Алексей Учитель был лично знаком с Виктором Цоем, снял документальные ленты: «Рок» (о советской рок-сцене вышел в 1987) и «Последний герой» (о Цое появился в 1992, спустя два года после смерти музыканта). Очевидно, что у него сложилось свое представление о герое миллионов. И оно по-своему ценно: взгляд знаменитого режиссера на того, чье имя вписано в историю музыкальной культуры страны, кажется, должен быть любопытным и очень интимным – как раз то, что достойно большого экрана. Тем не менее фильм Учителя, несмотря на название, не о Викторе Цое, и биографической лентой его не назвать.

Хотя двойник Цоя в нем все-таки есть – в прямом смысле: рокера косплеит – великовозрастный фанат с узнаваемой стрижкой, и глядя на него становится грустно. Подражающий кумиру выглядит как шут, его внутренний мир не показан, что взрослого мужика так привлекало в личности Цоя, осталось за кадром. Он просто эпизодический персонаж, появляющийся как черт из табакерки.

Режиссер предоставляет зрительскому вниманию близкий круг музыканта и любуется Павлом Шелестом (Евгений Цыганов) – водителем «Икаруса», в который в фильме врезается машина рок-звезды. Происходящее на экране – плод воображения, и как-то мало связано с реальностью. Даже имена родным и знакомым музыканта изменили: так, его сын из Александра превратился в Женю.

Большая часть метража – истерики бывшей (Марьяна Спивак) Цоя, омерзительные выходки ее нынешнего парня (Илья дель), слезы и попытки новой пассии (Паулина Андреева) музыканта стать для них своей. Свой вклад внесли и другие персонажи. Обезумевшая фанатка-фотограф (Надежда Калеганова) щелкает затвором камеры, ее эмоциональная палитра настолько обширна, что в ней нашлось место депрессии и неуместным улыбкам в катафалке. Продюсер (Игорь Верник) музыканта немножко грустит о потере друга и очень переживает об утерянной кассете с записью последней песни Цоя. Следователь (Инга Тропа), влюбленная в Шелеста, пытается отмазать бойфренда и терпит «ухаживания» коллеги. Всем им достались неловкие сцены, больше всего «повезло» фотографу и сыну Цоя (Мария Пересильд, дочь режиссера и актрисы Юлии Пересильд) – самые пафосные моменты выпали на их долю. Одна пытается перекричать «Белые розы», другой сочиняет песенку для папы – выглядит нарочито и притянуто.

Кроме хроникальных кадров (лучшее во всей ленте) и сцены столкновения автобуса и легковушки, Цоя в фильме нет. Есть гроб – оббитый синей тканью, без венков, одинокий и безликий. В этом гробу мог быть кто угодно, он мог бы оказаться и пустым. Еще его могли бы набить кирпичами, найденными поблизости камнями или спрятать там очень личные вещи, свидетельства прошлого, что так хочется отпустить и так боязно проявить к нему неуважение.

Гроб – очень сильная метафора, живучая и навязчивая, маркер конечности человеческого бытия, окутанный надеждой на жизнь после смерти. Однако в фильме Учителя такой мощный инструмент воздействия на психику оказывается удивительно будничным. Путешествие из Латвии до Ленинграда на катафалке представляется как словесная перепалка не очень приятных людей. Глядя на них, вера в то, что Цой был гением, как-то угасает: не вяжутся склочники с фигурой идола рок-сцены.

«Цой» мог бы вскрыть грудную клетку человека, обвиненного в убийстве важной персоны, и показать, как бьется сердце того, чья жизнь разделилась на до и после. В конечном счете, Шелест – основной персонаж. Но Евгений Цыганов остается непроницаем. Его водитель крутит баранку с неизменным выражением лица и почему-то оказывается настолько сексуально привлекательным, что рьяная фанатка Цоя тащит его в постель. Зачем эта сцена? Попытка уровнять простого работягу со звездой? Или издевка над неуравновешенной барышней?

Новый фильм Алексея Учителя – роуд-муви, топчущееся на месте. Феномен популярности Цоя он не объясняет, портреты людей, потерявших близкого человека, рисует размашисто и блекло. Толпа фанатов здесь комична. Отход от исторических фактов в кино, попытки переписать историю – вещь не новая. «Цой» не первый и не последний фильм, вдохновленный личностью реально существовавшего человека и придумавший историю, с ним если и связанную, то весьма посредственно. Кинематограф волен создавать свои миры и мифы, они бывают волнительнее жизни и помогают эту жизнь понять или сделать приемлемее, но в случае с «Цоем» реальность оказалась интереснее фантазии.

Елена Громова