«Талантливый человек-талантлив во всем»

Касьян Ярославич Голейзовский – выдающийся русский балетмейстер – яркое подтверждение этой поговорки. За свою долгую жизнь он проявил себя очень разносторонне. Был высоко эрудированным человеком. Знал четыре иностранных языка: английский, французский, польский и редкий персидский. Был прекрасным, почти профессиональным живописцем, скульптором. Он писал стихи, некоторые из которых читали со сцены такие выдающиеся мэтры Малого театра, как Ермолова и Садовский. Дирижер Большого театра В. Небольсин для некоторых стихов даже написал музыку. Голейзовский владел игрой на рояле и скрипке, посещал драматические и режиссерские курсы московской филармонии, ходил на курсы профессионального массажа, занимался спортом и все это параллельно с его основной деятельностью –балетом. 

Он всегда привлекал к себе других талантливых людей. Был дружен с Маяковским, общался с Мейерхольдом. Он ставил большие балеты и вставные номера, ставил для мюзик-холлов, работал на эстраде и в кино. Другому за всю жизнь не постигнуть и доли из того, что знал, чем интересовался и что умел Касьян Голейзовский. Конечно, на первом месте для него всегда был танец, а все остальные таланты были призваны служить ему.

Голейзовский родился в Москве в 1892 году. Сын балерины и оперного певца – артистов Большого театра, - неизбежно был связан с театром. Отца Касьян никогда не видел, тот умер еще до его рождения. Мать, продолжая карьеру, брала его с собой в театр. «Закулисье» заменило детский сад. Первым увиденным балетом стала «Спящая красавица», как и у великой Анны Павловой. Неизбежным было его поступление в 8 лет в хореографическое училище. Помимо танца, следуя зову своих других талантов, он часто лепил фигурки из хлебного мякиша, постоянно делал карандашные наброски, различные зарисовки. Встреча с выдающимся Врубелем стала ключевой в становлении его художественных взглядов. 

Однажды Врубель, увидев его рисунок стакана, показал мальчику, как одними бликами, можно нарисовать тот же стакан, но совершенно иначе, так, что будут переданы эмоции и чувства. Это настолько впечатлило молодого Касьяна, что перевернуло и его отношение к балетному искусству. 

Еще одним подобным моментом в его жизни станет встреча с Айседорой Дункан. К тому времени он заканчивал обучение в Петербурге, куда переехал по настоянию матери. 

Знаменитая американка приехала на гастроли в Россию. На ее концерты было не прорваться, но неуемной энергии Касьяна это удалось, и он даже брал у Дункан уроки. Ее свобода танца, искренность и подбор музыкального сопровождения покорили Голейзовского. Дункан брала для своих танцев музыку великих композиторов, но не предназначенную изначально для танца. Это так понравилось Касьяну, что в дальнейшем в своем творчестве он будет всегда обращаться к великим композиторам, среди которых почетное место занял Скрябин. Ранняя встреча с Врубелем, танец Дункан, а потом совместная работа с гениальным Фокиным направят его внимание на то, что все искусства взаимосвязаны и перетекают одно в другое. К этому синтезу он будет в дальнейшем стремится в своей хореографии, для этого он начинает активно овладевать всеми доступными ему видами искусства. 

Новаторство хореографии Фокина были близки Голейзовскому. У него он берет форму одноактного балета. Именно в миниатюре он будет особенно силен. 

В Москве, куда он вернулся после окончания обучения в Петербурге, он работает в Большом театре с Горским, который тоже оказал на него сильное влияние. Исполнительская деятельность Касьяна длилась всего два года. Его неугомонной энергии и жажде познания очень быстро стало тесно в рамках академического театра. Как-то после спектакля он увидел свое отражение в зеркале: неестественный грим, трико, крылья за спиной – этот «несерьезный» облик возмутил его. Или бросать балет, или стараться сделать его иным. Он уходит со сцены и начинает ставить. 

В этот период Голейзовский ставит для хореографического училища, подумывает над созданием собственной студии. Еще в театре он организовал вокруг себя молодежь, которая также, как и он стремилась к новому в балете и хотела развиваться в новом ключе. Голейзовский ставит номера пленительные, немного эротичные, но всегда красивые. В маленьком номере он имеет талант высказаться полностью, создать целую историю, с началом, развитием и концом. 

Касьяна замечают и приглашают ставить в кабаре «Летучая мышь», «Интимный театр» Б. Неволина и в «Мамонтовском театре миниатюр». В 1916 году - за год до революции – ему удается создать свою студию «Камерный балет». То ли по ассоциации с «Камерным театром» Таирова, то ли потому, что малая форма удавалась ему особенно хорошо. В свою студию он привлекает артистов Большого театра, просто любителей, драматических актеров. Из его студии вышел Александр Вертинский, которому Голейзовский подсказал удачный образ Печального Пьеро. Все работали дружно и исключительно за идею. Работа в студии не оплачивалась.

В 25 лет Голейзовский встретил октябрьскую революцию. Встретил ее радушно, рассчитывая на феерию нового искусства. Многие покинули его студию, уехав из страны, а он остался. Его звали Карсавина, Спесивцева, муж Анны Павловой Дандре, даже сам Дягилев, искавший тогда нового хореографа для «Русских сезонов». Касьян отказался, веря в то, что революция откроет ему новые горизонты для творчества. Дягилев взял Баланчина. Баланчин стал известнейшим балетмейстером, снискавшим славу на весь мир, а имя Голейзовского знает только узкий круг балетного мира. 

В «Камерном балете» он ставит «Эпохи танца», «Арлекинаду», «Саломею», «Трагедию масок» и др. Его имя знают, по поводу его постановок ведутся горячие дискуссии. Одним нравится, другие осуждают за излишнюю эротику, акробатизм, ритмопластику. Голейзовский не только ставит по-новому, но и сами репетиции, сам принцип его работы с артистами сильно отличается от принятых канонов. На репетиции он приходит в экзотическом халате и просит своих артистов не отрабатывать традиционный экзерсис у станка, а изобразить ему изгиб стены, рисунок на шторах, оконный блик и т.п. Это раскрепощает артистов, дает им ощущение свободы. Он выпускает многочисленные премьеры, хореография которых утеряна для потомков. Зато остались его другие шедевры.

 В 1924 году по приглашению А.В. Луначарского он возвращается в Большой театр. На сцене филиала Голейзовский ставит балет на библейский сюжет «Иосиф прекрасный». Балет был замечательным, но, как и следовало ожидать, такой сюжет не мог долго держаться при советской власти. Вскорости он был снят. Примечательно, что в это же время у Дягилева Фокин тоже берет этот сюжет и ставит «Легенду об Иосифе». Далее Голейзовскому заказали агитспектакль «Смерчь», но эта тема не была близка балетмейстеру. Спектакль не имел успеха. Ему пришлось распрощаться с Большим. На долгое время он становится скитальцем. Ставит везде, где только предложат. Его увлекает мюзик-холл, и в этой области он проявляет свое дарование настолько ярко и современно, что Бродвей мог бы позавидовать, если б знал. Его визитной карточкой становится «Танец 33-х герлз». Касьяна приглашают в кино. Он ставит танцы для фильма Протазанова «Марионетки», работает с Александровым над любимыми всеми фильмами «Цирк» и «Весна». 

Благодаря кинематографу мы имеем возможность ближе познакомится с его творчеством. До нас дошли немногие его постановки, но те, что сохранились-поистине шедевры балетной сцены. Это «Половецкие пляски» для оперы «Князь Игорь». Их Голейзовский ставит, когда его снова приглашают в Большой. В балете «Дон Кихот» он создает вставной «Цыганский танец», который до сих пор не оставляет равнодушным ни зрителя, ни исполнителя. Это он успел поставить до войны. А после, он снова без работы. В отчаянии пишет письмо Сталину, где вопрошает «За что?» В его стихе того периода есть такая строка, полная укоризны и разочарования: «Комитет мне когда-то навесил ярлык и приходится с этим считаться». В 1959 году после долгих лет отлученности от московского балета, глотком воздуха для него становится постановка для хореографического училища «Вечера хореографических миниатюр». Концерт в зале Чайковского имел огромный успех. В 60-е годы создает великие миниатюры для звезд Большого: «Нарцисс» Черепнина для Васильева, для Максимовой «Мазурка» на музыку Скрябина. «Русская» Чайковского в исполнении Риммы Петровой. Еще «Печальная птица» для Рябинкиной на музыку Равеля. 

Очень современный номер даже для сегодняшних дней. Хореография этих номеров сохранилась и бережно передается артистами друг другу. После этих маленьких шедевров он берется за спектакль, который стал его последней работой для Большого театра. Ему 74 года, он ставит балет о любви «Лейли и Меджнун». В нем он стремился выразить весь свой накопленный за долгую жизнь опыт, но спектакль не шел в ногу со временем. После 21-го показа был снят. За два года до смерти на артистов ансамбля «Молодой балет» Голейзовский поставил балет «Мимолётности» на музыку С. Прокофьева. В планах был балет «Фавн» для Васильева, посвящение Нижинскому, которого он видел танцующим. Но так и не сложилось. 

Конец жизни провел в любимой им Тарусе.  Похоронен там же, в деревне Бехово, в 1970-м году. Он прожил долгую жизнь, умную, сложную, насыщенную, полную творчества. Жаль, что не все постановки дошли до нас, но то, что сохранилось ярко демонстрирует масштаб таланта Голейзовского. 

Анна Галиева