Неизвестный Борис Лавренев

В те времена, когда общественной смерти предавались такие фигуры, как Анна Ахматова, Марина Цветаева, Борис Пастернак, Осип Мандельштам и многие другие, существовали писатели, чьи произведения печатали в журналах, газетах, сборниках. Кто были эти люди, чье творчество шло в ногу с красным террором? Какая у них была биография, чем они жили, как им удавалось заручиться доверием у кровавой власти, беспощадно рубившей головы направо и налево. Ответы на эти вопросы может дать жизнь и творчество Бориса Лавренева — поэта, иллюстратора и прозаика Октябрьской революции. 

Борис Андреевич Лавренев (в миру просто Сергеев) родился 17 июля 1891 года в Херсоне. С четырнадцати лет его мучила жажда писательства и его первые пробы были опубликованы в местных журналах уже в 1910 году. Повинуясь родительской воле, юный писатель окончил в 24 года юридический факультет Московского университета, но сбежал от нелюбимого дела на войну: сначала на Первую мировую, затем на Гражданскую. Это означает, что он был среди тех миллионов отступников, кто негласно выступил за убийство царской семьи и сметание с пьедестала всех идолов и святынь русской земли.

В многочисленных автобиографиях и подробных жизнеописаниях внешней стороны своего пути Борис Лавренев воздерживается от оценки и психологического объяснения своего поступка. Он просто становится красным командиром не менее Красной армии. Новоиспеченный красноармеец ожесточенно громил и выкашивал строи того русского народа, который так любил и понимал. История сохранила героический эпизод из военной жизни Бориса Лавренева, когда у разъезда Карапыши, будучи раненым пулей в ногу, он перестрелял большую часть казачьего войска и заставил его обратиться в бегство. 

Он соглашается писать пьесу для Большого драматического театра им. Горького в Ленинграде в 1925 году, усердно выписывает дифирамбы героизму и доблести Красной Армии, по госзаказу мастерски штампует революционные пьесы и поэмы.  Цензура лишила его человеческого облика, оставив от писателя Бориса Лавренева только собрания его гладко скроенных и идеологически безупречных сочинений, строгих биографических фактов, стенографических отчетов и документальных свидетельств. 

Рассказы и повести Бориса Лавренева потому и были пропущены в печать, что автор блистательно обходил неудобные темы и писал так, что ни за одно написанное им слово нельзя было посадить. Вероятно, по этой причине его жизнь и творчество кажутся несколько опресненными социально-политическими обстоятельствами времени. Ведь на его глазах сажали, ссылали и расстреливали лучших людей. Борис Лавренев вел себя крайне осторожно, но даже в такой напряженной обстановке ему удавалось создавать произведения, завоевывающие признательность и любовь публики. 

«Сорок первый», снятый по мотивам произведения Бориса Лавренева, с высочайшего дозволения Н. С. Хрущева отправляется на зарубежные фестивали, где собирает несколько значимых премий и вызывает интерес самого Жана Кокто. Борис Лавренев в СССР получает две Сталинские премии, ордена Трудового Красного Знамени – с одной стороны, знаки безусловного отличия, с другой – отличия весьма сомнительного, отдающего отблесками красного зарева и строя марширующих масс. 

Борис Лавренев, как неоднократный заместитель редактора, заведующий литературным отделом многих советских газет («Туркестанская правда», «Красноармейская газета», «Новый мир», «Коммунист» и т.д.), он видел, какой произвол царил в печати тех лет: ложь, пошлая клевета на невинных жертв репрессий, статьи по заказам НКВД. Лавируя между политически безобидными темами прозы и внезапным уходом в иллюстративную деятельность, Борис Лавренев прожил революционный век настолько, чтобы суметь пережить это время настолько достойно, насколько это позволяла совесть и НКВД, чтобы своими глазами увидеть, во что превратились чаяния В.И. Ленина, чьей речью кронштадтским морякам он вдохновился на создание нового мира еще в 1917 году. 

Борис Лавренев блестяще осветил события Первой мировой, Гражданской, Отечественной войн, оставив в культурно-исторической памяти русского народа живые свидетельства жестоких человеческих трагедий. Но в гражданской жизни ему не было места, в той жизни, которая прикидывается мирной, а на самом деле – передовой фронт. Всю свою жизнь он сбегал на войну как на спасение от удушающей реальности (литературной, политической, социальной) окружающей действительности. 

Автобиографии Бориса Лавренева сухи и безжизненны, очевидно прошедшие бесчеловечную гильотину советской цензуры точно также, как и его жизнь. Он с огромными усилиями с ней уживался, пока 7 января 1959 года не скончался скоропостижно в возрасте 67 лет.

Анна Иоки