Партнеры Живи добром

Николай Заболоцкий. Космизм поэтической дикции


Стихи устремленные в космос, но растущие из земной плоти. Из мяса растений. Вот как можно охарактеризовать поэтическую систему как раннего, так и позднего, Н.А. Заболоцкого (7 мая 1903 – 14 октября 1958). Его творчество обычно разделяют на периоды. Это возмущало, например, И.А. Бродского, который считал, что процесс формирования поэтического гения линеен и что говорить о каких-то этапах абсурдно. 

Во всяком случае, движение от сложности к простоте в поэзии Заболоцкого прослеживается отчетливо. Будучи молодым, поэт тяготел к метафоричности, парадоксальности, к сближению полярного. Причудливый мир, тем ни менее, не является абсолютным плодом фантазии, его соприкосновение с реальностью носит напряженный характер. 

img_35_max.jpg

Заболоцкий периода «Столбцов» - это поэт поиска новых путей отображения реальности на листе бумаги. В стихах соединяется абсурдистская отчаянная веселость ОБЭРИУ-тов и усложненность, эксперимент футуристов. В этот период Заболоцкий участвует в собраниях ОБЭРИУ, общается с Д. Хармсом, А. Введенским, К. Вагиновым. Его увлекает футуризм, но он принципиально против зауми. На собраниях ОБЭРИУ читаются стихи, делаются театрализованные постановки. 

Попытки посмотреть на мир голыми глазами привели Заболоцкого к открытию альтернативной реальности, которая находится на грани зыбкого сумасшествия и предметности. Так, например, в стихотворении «Болезнь» перед читателем встает мир залихорадившего человека. Дается описание галлюцинаций, в которых жена предстает в виде лошади. Реальность рисуется гротескно и одновременно иронично: 

Жена ,  ты девушкой слыла .
Увымоя подруга
Как кожа нежная была
В боках твоих упруга!
Зачем же лошадь стала ты?
Укройся в белые скиты
Иставя богу свечку,
Грызи свою уздечку

Но лошадь бьетсяне идет,
Наоборотона довольна.
Уж вечерЛампа свет лиет
На уголок застольный.
Восходит поп среди двора,
Он весь ругается и силы напрягает,
Чугунный крест из серебра
Через порог переставляет.

При всей своей абсурдности стихотворение не лишено серьезности. В природе вещей есть грань, которая неподвластна осмыслению, приближение к которой пугает. Человек – это заложник своей головы, своего мышления. В основе творчества всегда лежит способность вхождения в пограничное состояние, в состояние шизоидности. Шизофрения пугает и притягивает. Работа творца – это работа преобразователя, который наделен даром смотреть на обыденные, привычные явления под разными углами. 

NA_Zabolockiy.jpg

Стремление к шизоидности рождает гениальные прозрения. Так, в стихотворении «Движение» Заболоцкий при описании галопа наделяет лошадь восьмью ногами, передавая визуальные впечатления: 

А бедный конь руками машет,
То вытянется, как налим,
То снова восемь ног сверкают
В его блестящем животе.


Дмитрий Быков называет его «толстым ангелом русской поэзии». И, действительно, поэзии Заболоцкого присущ инфантилизм. Он пишет с какой-то детской серьезностью классическим размером (в основном ямбом). Именно тональность наивности создает эффект жестокой ироничности. Например, в «Рыбной лавке» поэт пишет: 

О самодержец пышный брюха,
Кишечный бог и властелин,
Руководитель тайный духа
И помыслов архитриклин!
Хочу тебя! Отдайся мне! 

Реалистичность физиологии – двигатель текста. Попадание в суть явления через предельный гротеск – метод Заболоцкого. Рынок – это храм желудка, это храм смерти. Поэт видит предельное в обычном. Для обывателя рынок связан с бытом, с рутиной, с праздником живота (жизни). Совершенно в другую плоскость он выведен в стихотворении. Через детскую наивную серьезность создается эффект новизны взгляда: рынок – это аппетитная бойня, на которой «ножи, торчащие из ранок, качаются и дребезжат», на которой «плывут лещи, объяты бредом, галлюцинацией, тоской».

При сохранении классичности формы Заболоцкий взрывает стих на смысловом уровне. Он играет с читательским восприятием. Это не могло пройти незаметно для органов госбезопасности. Поэта арестовывают. 

1005830674.jpg

На допросах его пытают бессонницей, не кормят, не дают встать с места. В итоге на седьмой день Заболоцкий сходит с ума. На допросе поэт ведет себя мужественно. Он не прогибается под пытками и не дает ложных показаний. Его ссылают в лагерь во Владивостоке, из которого он возвращается не озлобившись. Современники подчеркивают детское добродушие и наивность Заболоцкого.

Поздние стихи отображают поворот к простоте, но сохраняют напор и отчетливость формулировок. Так, например, в знаменитом стихотворении «Где-то в поле возле Магадана» отчетливость и реалистичность движения стариков сменяется пространными размышлениями о мироздании. Идет игра планами. Близкий план сменяется общим: 

Дивная мистерия вселенной
Шла в театре северных светил,
Но огонь её проникновенный
До людей уже не доходил.
Вкруг людей посвистывала вьюга,
Заметая мёрзлые пеньки.
И на них, не глядя друг на друга,
Замерзая, сели старики.
Стали кони, кончилась работа,
Смертные доделались дела...
Обняла их сладкая дремота,
В дальний край, рыдая, повела.
Не нагонит больше их охрана,
Не настигнет лагерный конвой,
Лишь одни созвездья Магадана
Засверкают, став над головой. 

Мир бесприютный, жестокий, холодный – реальность этого стихотворения, топография – вечная мерзлота. Все от того, что люди не хотят видеть величие природного замысла. Не хотят взглянуть на себя как на создателей / созидателей / творцов; как на речевой аппарат природы, через который она проговаривает себя, изучает себя, запечатлевает себя. Космизм Заболоцкого восходит к учению К.Э. Циолковского и к работам В.И. Вернадского о ноосфере.

После лагеря поэт ведет себя осторожно, не позволяет себе выходок. Психическая болезнь, которая возникла после жестоких допросов так и не отступила. Чтобы справиться со страхом поэт много пьет. Это страх не только перед режимом, но и перед миром, экзистенциальный ужас перед неизвестным завтра. 

0_97f03_43a0a0ae_XL.jpg

Характерен эпизод: когда Заболоцкого пытаются втянуть в разбирательство по делу А.А. Ахматовой и М.М. Зощенко, делу «блудницы» и «придурка», он в усмерть напивается и никуда не едет.

Умирает Заболоцкий в 1958 году у себя дома, выйдя почистить зубы. Он верит, что со смертью жизнь не кончается, что природа переводит человеческую душу (энергию) на иной виток жизни: 

Смерть над холмиком летает
И хохочети грустит,
Из ружья в него стреляет
Исклоняясь говорит:
«Нумалюткаполно врать,
Полно глотку в гробе драть!
Мир над миром существует,
Вылезай из гроба прочь!
Слышишьветер в поле дует,
Наступает снова ночь.
Караваны сонных звезд
Пролетелипронеслись.
Кончен твой подземный пост,
Нупопробуйподнимись
Дева ручками взмахнула,
Не поверила ушам,
Доску вышиблавспрыгнула,
ХлопИ лопнула по швам.
И течеттечет бедняжка
В виде маленьких кишок.
Где была ее рубашка,
Там остался порошок.
Изо всех отверстий тела
Червяки глядят несмело,
Вроде маленьких малют
Жидкость розовую пьют.
Была дева — стали щи.
Смехне смейсяподожди!
Солнце встанетглина треснет,
Мигом девица воскреснет.


Кирилл Сивков



 

Рекомендуем

Борис Штерн. На гребне четвертой волны
Погружение в органную музыку: Ave Maria
Эдуард Асадов. Жизнь до и после
«Союзмультфильм» представляет «Гофманиаду» и «Суворова»
Профессия оформитель
Николай Лесков. Жить на ножах
Кино. Премьера. "Образцовые семьи"
38-й ММКФ. Конкурс. "Дочь" реж. Реза Миркарими
Сердце Мадрида. Открытие музея Прадо
Тана Френч. Место затаившихся секретов