"Я не ищу, я нахожу". Об "Игре в классики" Хулио КортасараРоман аргентинского писателя «Игра в классики» называют одним из величайших романов 20-ого столетия.
Не погружаясь в смысл написанного, произведение восхищает одним нетипичным оформление глав: это не та привычная история, когда читаешь произведение последовательно, переворачивая страницу за страницей; это сформированная автором таблица с указанием очередности глав, соблюдать которую не так то просто. Во вступлении Кортасар предлагает читателю на выбор 2 книги в одной обложке: первая читается привычным способом — последовательно и даже не обязывает к прочтению последних глав, вторая — исключительно по составленной автором таблице. Не успев начать читать книгу, уже боишься ошибиться в ее выборе: привыкнув к единственно возможному варианту чтения книг, сложно решить самостоятельно, как читать роман, потому что хочется попасть именно туда, где было сердце писателя. И только лишь прочитав всё произведение целиком, понимаешь, что порядок чтения глав второстепенен и складывать его можно на протяжении всей жизни так, как захочется.
Этот многогранный роман, как энциклопедия: энциклопедия жизни, любви, музыки и философии. Во всем видна эрудированность автора, он — кладезь самых разнообразных знаний: повсюду огромное количество отсылок к деятелям искусства, литературы, философии; отрывки из камерных произведений, — всё это усложняет прочтение и одновременно восхищает глубиной мысли. Работа переводчиком при ЮНЕСКО в Париже не прошла бесследно для Кортасара, она отразилась в его творчестве. В романе задействовано несколько языков: английский, французский, немецкий, латынь и язык оригинала произведения — испанский. И речь не просто об упоминании иностранного слова в тексте, а о целых абзацах, написанных на разных языках. В дополнение, в книге есть еще один язык «глиглико», выдуманный автором птичий язык, на котором изредка разговаривали герои произведения. Персонажи «Игры в классики» умны, начитаны, и совершенно не обременены вопросами бытия, в отличие от людей современного поколения. Герои наслаждаются каждым днем: пьют мате, вино, курят сигареты и проводят вечера за философскими и культурными разговорами с постоянной полемикой. И совершенно непонятно, так ли жили «герои» того времени или это отсылка к Телемской обители Франсуа Рабле — выдуманному аббатству, единственным правилом которого было «делай, что хочешь».
Интересно, что при всем изобилии теоретических высокопарных и интеллектуальных рассуждений, сам
Кортасар исключительный практик.
Хулио Кортасар. Я хочу сказать тебе, Эви, одну вещь. Как мне кажется, я в жизни не написал ничего интеллектуального. Некоторые отводы или пассажи можно назвать интеллектуальными, например в “Игре в классики”, когда герои принимаются рассуждать на конкретную тему и выстраивают разные теории. Но ведь и мы с тобой теперь, коли пожелаем, можем потеоретизировать. Но это всегда — второй уровень. Я не очень-то гожусь в теоретики.
Эвелин Пикон. Создается впечатление, что в твоих книгах любая теория остается где-то за скобками. Хулио Кортасар. Абсолютно верно. Поэтому мне так неприятно, когда во время интервью от меня ждут аналитических рассуждений, словно я какой-нибудь Уилсон, или Жан-Поль Сартр, или Борхес, которые наделены великим даром теоретического мышления. У меня этого нет, у меня — только интуиция. <...> из беседы с Эвелин Пикон Гарфилд
Еще одна примечательная часть романа — вставки диалога выдуманного писателя Морелли с читателями, где он делится секретами писательского мастерства и рассказывает, как нужно писать книги. То есть Кортасар как бы невзначай рассказывает своему читателю, как пользоваться его произведением, дает советы от третьего лица. При том это не выглядит напыщенно или высокомерно — это повествование книги. И только дочитав роман, понимаешь, к чему были отсылки к Морелли.
У Кортасара очень многостороннее повествование. В «Игре в классики» столько скрытого смысла, что познать его полностью не сможет никто. Кажется, даже сам Кортасар, прочитав свою книгу не сможет вспомнить всё то, что он вложил в эти строки.
Несмотря на законченность романа, он не является единственным в своей линейке. У «Игры в классики» есть предшественник, некая репетиция, — повесть «Преследователь», которая, как утверждал сам автор, стала первым зернышком в большой истории становления Оливейры. А, как дополнение и продолжение «Игры в классики», а именно главы 62, выступает роман «Модель для сборки». Далеко не у всех авторов есть столько неочевидной связи между произведениями. Может показаться, что «Игра в классики» — скверное произведение, потому что на первый взгляд оно выглядит сильно мрачнее, чем хотел автор на самом деле. Но роман оптимистичный, его главная мысль — показать, что, несмотря на разногласия, в этом мире можно жить и находить радость. Большинство отзывов на роман заключаются в том, что он вызывает неоднозначные эмоции: не сразу дается всем, но не оставляет равнодушным никого. Если книга и не переходит в ряд любимых, то, как минимум, влияет на жизнь или просто находится рядом после прочтения, как ангел хранитель или домашняя энциклопедия.
Катерина Дудкина
|
Рекомендуем |
