Ингмар Бергман. Жизнь во сне и наяву. Сцены из жизни

Имя Ингмара Бергмана, шведского режиссера и сценариста, является культовым для поклонников кинематографа двадцатого столетия. Обладатель многочисленных наград. Его фильмы – шедевры авторского кино. Практически все картины, а их 46, он снял по собственным сценариям, которые заняли достойное место в одном большом сценарии — истории его жизни. 

О воспитании и снах

«На самом деле я постоянно живу в своем детстве, брожу по сумеречным этажам, гуляю по тихим уппсальским улицам, стою перед дачей и слушаю, как шумит листва огромной сдвоенной березы. Перемещение происходит мгновенно. В сущности, я все время живу во снах, а в действительность лишь наношу визиты», — так откровенно говорил о себе и своем мироощущении родившийся 14 июля 1918 года в старинном городе Уппсала к северу от столицы Швеции режиссер Ингмар Бергман. Вспоминая о своем детстве, он признался, что родители воспитывали его в строгости и в осознании греховности. Уже с самых малых лет он понимал, что жизнь и смерть связаны между собой, как две стороны одной монеты.

Будучи сыном пастора, Ингмар видел не только красивые торжественные церковные службы, но и прозаичное закулисье такой жизни. Может быть, именно поэтому во многих своих фильмах он вновь и вновь задавался вопросами христианского характера. Философские проблемы бытия находят отражение в действительности бергмановских картин, но главным и определяющим моментом является его способность как художника переносить действие из бытового пространства в иное измерение, где история уже становится притчей, а детали метафорами. Он считал, что гениальность режиссера заключается в возможности этого безболезненного перехода. И абсолютным мастером такого приема признавал Андрея Тарковского. В своих фильмах Бергман часто размывал границы миров. Так «Земляничная поляна» начинается со сна героя, в дальнейшем без каких-либо усилий режиссер путешествует из сна в реальность и обратно. Эта картина получила «Берлинского медведя» и была удостоена номинации на «Оскар» за «лучший оригинальный сценарий». В центре сюжета Исак Борг, пожилой профессор, совершающий путешествие через всю страну в университет Лунда на вручение премии. В дороге он переосмысливает свою жизнь, погружается в воспоминания о детстве и молодости, подводит некий итог пройденного пути. Пронзительно-тоскливая финальная сцена фильма, в которой герой попадает на освещенную солнцем поляну с дикой земляникой, где через реку он видит своих родителей. 

Они машут ему руками. И мы, зрители, понимаем в этот момент всю обреченность человеческого существования. Каждый из нас когда-нибудь разыграет монету, на которой выпадет смерть. В своей книге «Картины» режиссер написал, что работа над сценарием была попыткой «оправдаться перед отвернувшимися от меня, выросшими до мифических размеров родителями, попытка, с самого начала обреченная на неудачу. Лишь много лет спустя мать и отец обрели в моих глазах нормальные пропорции — растворилась и исчезла инфантильно-ожесточенная ненависть. И наши встречи наполнились доверительностью и взаимопониманием». 

В другом его фильме «Осенняя соната» тоже поднимаются взаимоотношения отцов и детей, где он попытался разобраться во внутреннем непреодолимом конфликте между матерью и дочерью. Бергман считал эту картину своей неудачей, говорил, что она должна была остаться киногрезой, а получилась «фильмом грез». Идея родилась внезапно как озарение, сразу было понятно, что главные роли сыграют Ингрид Бергман (с которой они давно мечтали оказаться на одной съемочной площадке) и Лив Ульман. Мысль, мучившая Ингмара, при создании этого фильма — «дочь должна родить мать». Только так можно восстановить духовную близость. Исповедь двух взрослых женщин могла бы привести их к всепрощению и принятию друг друга. Но персонажи живут отдельной жизнью и диктуют свою логику поступков. А потому ненависть, поселившаяся в душе дочери, оказалась непреодолимой, «сцементировалась». Никто не смог разрушить стену, созданную комплексами, страхами, амбициями, простить и быть прощенным.

О любви

Ингмар Бергман в одном из интервью признался, что всегда находился в состоянии влюбленности. В детстве он до безумия любил свою мать. Последняя жена Ингмара Ингрид ван Розен, по его словам, была очень на нее похожа. Может, в этом и кроется секрет их счастливой семейной жизни?.. Именно Ингрид принадлежала идея собрать всех его детей от разных жен на острове Форе, где жил режиссер, в день его рожденья, за одним общим столом, познакомить друг с другом, наладить семейные связи. Это стало традицией и продолжалось, даже после ее смерти. Ингмар Бергман был женат пять раз, у него восемь детей. На провокационный вопрос журналистки, чувствовал ли он угрызения совести за отсутствие времени на общение с детьми, за порой его безответственность по отношению к их жизни, он ответил, что, воспитываясь в очень жестких рамках, угрызения совести были неотъемлемой частью его самоощущения. Но однажды он осознал, что это стало «позиционированием» — испытывать угрызения совести по поводу боли, которую ты причиняешь другим. И он просто от них избавился. Чувство вины, как утверждает Бергман, совсем другое. И оно всегда с ним. 

В фильме «Сцены из супружеской жизни» главный герой говорит: «Нам больше не нужно оказывать друг другу сострадание, и мы можем спокойно швырнуть наши угрызения совести в мусорную яму. Постепенно мы становимся похожими на людей. Наша ошибка в том, что мы вообще познакомились, что мы влюбились и потом решили жить вместе. Какое великолепное фиаско!» В этих словах чувствуется горечь от непонимания друг друга. Человек всегда сталкивается с пустотой вокруг себя, с тотальным одиночеством. Эта картина о мужчине и женщине, о различии полов, о том, какие преграды стоит преодолеть, чтобы научится слышать и принимать другого человека. «Мы беспочвенные незнайки, когда речь идет о нас и о других». Временами душераздирающая, иногда ироничная, мудрая, эта лента — размышления Бергмана о любви и браке. Картина имеет два формата: художественный фильм и телевизионный, разделенный на шесть серий. 

Премьера на шведском телевидении прошла с11 апреля по 16 мая 1973 г., и имя Ингмара Бергмана достигло вершины популярности. В главных ролях друг и любимый артист Бергмана Эрланд Юсефсон и Лив Ульман, актриса, сыгравшая в череде его работ, а также на тот момент уже бывшая жена режиссера, от брака с которой у них осталась дочь Линн. Герой Эрланда в финале признается, что любил свою жену, но «по-своему, самым не совершенным и эгоистичным образом». Наверное, эти мысли созвучны с настроениями самого Бергмана, столь искушенного в делах любовных.

О театре

Свою карьеру Бергман начал как театральный режиссер. В девятнадцать лет он сбежал из дома и стал работать в Драматической студии. Потом создал свой небольшой театр в Гражданском доме. После завершения учебы в институте литературы и искусства стал художественным руководителем сначала Городского театра Хельсингборга, а затем Гётеборга. На последнем месте он прослужил три года. С тех пор Бергман постоянно ставил спектакли, пока в 1963 г. не стал во главу Шведского Национального театра. Любимыми драматургами были Ибсен, Чехов, Стриндберг. Влияние последнего прослеживается во многих произведениях самого Бергмана. В 1986 г. осуществил свою давнюю мечту — поставил «Гамлета». К этому спектаклю он шел долго. Отголоски мы слышим еще в 1982 г. в последнем для широкого экрана фильме «Фанни и Александр». 

В этой истории совершенно органично переплетается сказка с прекрасными кукольными картинками и экзистенциональный ужас. Здесь есть что-то от гофмановского «Щелкунчика» с его предвкушением рождественского чуда и от Диккенса, у которого красочный мир богатых и счастливых всегда показан через призму нищеты, жестокости и уродства человеческого существования. После смерти родного отца, который был директором театра, и нового замужества матери дети, Фанни и Александр (имена вынесены в название картины) попадают в дом епископа, абсолютно диккенсовского персонажа. 

В конце фильма, найдя спасение в лавке старого еврея, они встречаются с Богом. Границы реального и неземного постоянно стираются, трудно понять, что реальнее сон или явь. Театральность ленты прослеживается во всем: и в масштабных съемках, и в картинных кадрах, и в цветовом решении, и в ярких, иногда даже гротескных образах. Немного путанная, но по-детски наивная речь отца о театре в самом начале фильма предвосхищает рассказанную дальше историю. «Я люблю театр и люблю людей, которые работают в нём. Там, снаружи, мир большой, и временами этому маленькому миру удается отразить его, и он становится нам понятней. Мы даем возможность приходящим сюда людям на несколько мгновений или на несколько секунд забыть жестокий внешний мир». Подобные чувства испытывал и сам Бергман, недаром после этого фильма он заявил, что закончил свою кинематографическую карьеру и решил посвятить себя театральному искусству.

О профессии — режиссер

Бытует мнение, что Бергман на съемочной площадке превращался в режиссера-деспота. Сам же он считал, что недостаток собственной состоятельности в человеческом плане, он компенсировал в работе, которая, в свою очередь, требовала выполнения определенных обязательств таких, как точность, пунктуальность, трезвость, суровость, послужившая непростым испытанием для многих его коллег. 

Широкой огласке был предан случай с критиком, которого Ингмар ударил во время одной пресс-конференции. По словам режиссера, это один из немногих людей на земле, которого он, действительно, ненавидел. Такой поступок не являлся приступом ярости, а был хорошо спланированным отмщением. После данного инцидента пострадавшему не давали писать рецензии на фильмы Бергмана, так как об объективности не могло идти и речи, и всю свою злобу он направил на близких людей режиссера. И еще долго отравлял им жизнь. 

Когда что-то не складывалось в процессе создания сценария или фильма, или спектакля, Бергман воспринимал это как нехватку личного профессионализма. Одновременно и преимуществом, и недостатком в режиссерской профессии он видел отсутствие виноватых. Вся ответственность возлагалась на плечи самого мастера. 

Страх начать создавать картины «под Бергмана» преследовал его постоянно. Он очень любил и почитал Тарковского и Феллини, но при этом был абсолютно уверен, что пару раз великие художники переступили черту между подлинным и вторичным искусством. Может быть, именно в этом лежит его неприятие картины «Осенняя соната». Он метафорически сравнивал подобное чувство с бурением скважины. Либо ломается лом, либо не хватает отваги бурить глубже, либо нет сил, либо не понимаешь, что еще недостаточно глубоко. И вот ты вытаскиваешь лом и вполне удовлетворен проделанной работой. «Это недвусмысленный симптом творческого истощения, к тому же весьма опасный, ибо не вызывает боли». 

Ушел великий мастер 30 июля 2007. Последние годы жизни он провел в одиночестве на своем острове Форе. Писал новые сценарии. Не имел потребности в общении с новыми людьми и признавал телефон великолепным изобретением, дающим возможность услышать старых друзей. 

Елена Полянская