Кино. Личность. Артур Аристакисян

Артур Саркисович Аристакисян – молдавский режиссер, оператор, сценарист, автор всего двух фильмов – художественной картины «Место на земле» (1993) и документальной ленты «Ладони» (2001). Одна из самых самобытных и малоизученных фигур в кинематографе. Его работы удостоились многочисленных премий на различных международных фестивалях. Мнения критиков разделись на два фронта – одни считают эти фильмы «физиологически непереносимыми», у других же монохромные кадры Аристакисяна вызывают благоговейный озноб. Для начала нужно остановить взгляд на фигуре Артура Саркисовича. Это, наверное, самый «взрослый» представитель хипповской субкультуры. Сверстники режиссера давно обзавелись костюмами и галстуками, Аристакаисян же до сих пор ходит с хайратником на длинных волосах. И дело тут явно не в стремлении подчеркнуть собственную индивидуальность, позиция вечного хиппизма очень важна для понимания автора. Посмотрев его немногочисленные картины и почитав редкие интервью, эта личность становится, не совсем, но ясна. Если послушать рассуждения режиссера о мирских вещах, его можно посчитать блаженным – слишком странно и абсурдно звучит каждая фраза. Другое дело его мысли о кино и рассказы о работе над фильмами. Аристакисян производит впечатление человека, абсолютно оторванного от мира вещей и погруженного с головой в мир искусства, такого же самобытного,как и его автор. Впрочем, всегда найдутся злые языки, которые не забудут упомянуть, где и в каких условиях сейчас живет режиссер, никак квартирный вопрос не даст москвичам покоя. Думеатся, что место жительства режиссёр – не самое нужное, о чем стоит узнать.

Фильмы Аристакисяна трудно рассмотреть с позиции жанра, а в «Ладонях» вообще отсутствуют классические элементы драматургии. Это религиозно-философская притча, бессюжетное, метафоричное кино о кишиневских нищих, где черно-белые кадры сопровождаются монотонным голосом самого режиссера и периодическими вихрями из «Реквиема» и «Страшного суда» Джузеппе Верди. Кишиневское «дно», где живут больные,бездомные и сумасшедшие. Обычный человек избегает любой контакт с подобным, Аристакисян же проводит много лет в наблюдении за этими несчастными людми. Собственно, одно из таких наблюдений и легко в основу закадрового текста «Ладоней». На протяжении всего фильма звучит послание – послание человека своему нерождённому сыну. Сам Артур Саркисович в одном из интервью рассказал, что много лет назад по Кишиневу ходил один полубезумный, от которого ушла жена к другому мужчине, предварительно сделав аборт. Человек шел и вел диалог со своим убитым сыном. Аристакисян, будучи ребенком, подслушал его и написал историю, которую мы слышим в «Ладонях». Таким образом, автор излагает ход мыслей этого человека,непримешивая к ним свою точку зрения. Закадровый голос призывает стать нищим – это единственный выход спастись от «системы». Два с половиной часа на экране идет демонстрация различных видов духовного спасения отдельных людей. Они больны, несчастны, у них нет дома и средств к существованию, но они в безопасности,потому что сумели выйти из этой «системы». Творение Аристакисяна элитарному зрителю смотреть сложно, неприятно, а во многом даже противно. Все общепринятые человеческие законы в «Ладонях» переосмыслены и стерты, а все ничтожное вдруг стало чистым и прекрасным. История создания фильма весьма удивительна - еще до поступления во ВГИК режиссер часами ходил по Кишиневу, наблюдая и фиксируя фрагменты из жизни нищих на ручную камеру. Позже отснятый материал превратился в полноценную картину, собравшую «урожай» кинонаград.

«Место на земле» - художественный фильм Артура Аристакисяна. Это история про коммуну хиппи, проживающую в одном из заброшенных московских зданий. Любой бездомный мог прийти туда и получить любовь, секс и заботу. Туда стекались оборванцы со всех концов города, приходили и дети обеспеченных родителей, стремившиеся к свободе. Там любили, дарили тепло, рожали и растили детей. Главный в этой общине – молодой мужчина, одержимый идеей дарить любовь нищим и больным, он же и создал это место – «храм любви» и призывал «научиться целоваться и спать с нищими… ведь их никто не целует».

Фильм во многом не постановочный, в то время в этом доме действительно жила коммуна хиппи, куда шел весь московский сброд. По рассказам Аристакисяна он сам поселился в доме и предложил его жителям сняться в кино. Там же и началась деятельность «Университета хиппи», где режиссер стал вести занятия. Туда приходили бездомные, нищие и больные, рассказывали свои истории перед публикой. Вскоре съемки фильма отошли на второй план – режиссера полностью поглотила деятельность университета.

Повествование картины начинается с бездомной Марии, одержимой идеей найти это место. По ходу действия наблюдается постепенное разрушения идей «храма». От вожака уходит любимая девушка, признаваясь, что больше не может жить и любить в этой грязи. Герой совершает акт самоистязания – совершенно немыслимый для нормального человека.Остальные жители общины перестают прислушиваться к проповедям гуру. Казалось бы, что пошатнуло устоявшиеся каноны общины? Вопрос спорный. Как и позиция самого духовного лидера – его идея дарить всеобщую любовь, хотя сам «закрепил» за собой лишь одну девушку. Да и как можно говорить о чувствах после оскопления? Ведь любовь «храма» была основана на половой близости. Позже, когда Мария просит вожака обнять ее, как он обнимал других нищих, мужчина признается, что для этого участники коммуны принимали наркотики. Финал наступил с приходом ОМОНа-жителей общины задержали, о судьбе многих из них ясно – кто-то вернется в родительский дом и начнет новую, стабильную. обывательскую жизнь, кто-то попадет в богадельню, где станет волочить жалкое существование. Так все герои (не нищие, а именно те, кому есть куда идти) в какой-то момент поняли, что для них это место было убежищем, где можно спрятаться от жестокой, надоевшей действительности и «укрыться» христианскими идеями всеобщего блага. Единственные люди, кто остался верен принципам «храма» - Мария и полубезумный оборванец, панически боявшийся снова отправится в Китай. Мария ходит по улицам Москвы и дарит поцелуи другим калекам (когда у тебя ничего нет кроме тела, остается дарить только его). Китаец же находит бездомную, замерзшую, почти потерявшую человеческий облик женщину и пытается согреть своим дыханием ее руки. Одна из самых тяжелосмотримых сцен фильма – двое нищих целуются на заплеванном, грязном асфальте. И Мария и юноша-китаец продолжают воплощать идеи всеобщей любви, раздаривая свое тепло и поцелуи. Финал фильма- Мария спускается по ступенькам, ей мучительно ступать на, покрытые язвами, ноги и женщина передвигается ползком. Ее лицо обезображено гримасой боли, люди проходят мимо нее, но не останавливаются помочь несчастной.

Негодование к этому фильму на фестивале в Витебске выразили довольно красноречиво – жюри демонстративно покинуло просмотр. Ну не привык элитарный зритель видеть подобное, видимо, народ хотел очередное высокоинтеллектуальное клише, а получил Аристакисяна, которого нельзя смотреть без надушенного платочка у носа. Да и есть в фильме сцены, на которых лучше закрыть глаза, даже зрителям с крепкими нервами.

Режиссер снял всего две картины, после чего наступило долгое красноречивое молчание. Аристакисян признается, что не хочет снимать бюджетное, «фестивальное» кино: «Ты либо пишешь, как художник, камерой, либо ты работаешь на производстве». Как выбрать идею для фильма, чтобы она сразу не вписывалась в любые фестивальные критерии, не знаю, но будем надеяться, что Аристакисян рано или поздно снова что-нибудь скажет нам.

Маргарита Дубинина