Усталость от бега на месте: Россия в фильмах Андрея Звягинцева

Акт создания искусства является долгим процессом переработки настоящего, сотворением коллективного портрета страны или целой эпохи. Комедию «Горько!» 2013 года Жоры Крыжовникова назвали «народной», в ней смешался весь спектр безвкусицы: от фантазий о свадьбе «в стиле Русалочки» на берегу моря на закате до пьяных танцев под Верку Сердючку. Но показывая отвратное, режиссёр не критиковал общество, не вводил социальный подтекст, а ещё раз пересказывал вечную проблему отцов и детей, повторяя законы русской жизни. Поругались, поплакались, посмеялись и полюбились.

Кардинально противоположными по отношению к «Горько!» являются последние три картины Андрея Звягинцева. Если Крыжовников показывал патриархальную, типичную русскую семью, в которой даже если что-то плохое происходит – всё наладится, любовь поможет, то Звягинцев, начиная с дебютного «Возвращения» 2003 года, всматривается в духовное устройство семьи в реалиях новой России.

Его первый фильм – притча, уже в ней находится зерно проблемы, которая будет давать ростки в каждой последующей картине. Между отцом и детьми нет диалога, они друг друга не понимают. Поколенческий разрыв приводит к смерти отца, который уходит туда, откуда и пришёл – место не обозначено. После этого его изображение исчезает с фотографий, родственная связь полностью разрывается.

В «Изгнании» 2007 года режиссёр усложняет визуальное решение, делая композицию кадра геометрически выверенной. Все главные события происходят в деревенском доме за 3 полных дня. Это первый полнометражный фильм Звягинцева, где активно используется съёмка в интерьере. Появляется любимый режиссерский приём манипулирования восприятием зрителя, которое определяется позицией камеры. Понимая это, Звягинцев часто меняет наше положение, то оставляя нас в комнате с героями, то резко выгоняя наружу, заглушая диалоги и шумы изнутри. Режиссёр создаёт между зрителем и героями такую же стену, какая проходит между персонажами. Несмотря на близость, они не находят нужных слов, только банальности и обрывки фраз. В финале опять смерть, но в этот раз остаётся отец, одинокий, как дерево, появившееся в начале и конце фильма. Человек Звягинцева ищет любви и понимания в ближнем, но не находит.

«Елена» 2011 года – это начало трилогии «обыденности». Впервые действие фильма проходит в точно обозначенном городе, в Москве. Главная героиня Елена путешествует на старой электричке между двумя мирами: богатым и бедным. С одной стороны, она жена-медсестра обеспеченного мужчины, а с другой - мать и бабушка, добытчица денег для семьи нахлебников. Эта двойственность также становится основой фильма, всё разрывается на два. А разрывы опасны и приводят к личным катастрофам.

У Звягинцева появляются такие же герои, возникают похожие ситуации, как и в «Горько!», но абсолютно противоположный взгляд на жизнь переворачивает их. У Крыжовникова все события происходят солнечным и тёплым летом – Звягинцев наоборот «обмораживает» героев и зрителей. На улице холодно, люди малоэмоциональны, диалоги наполнены словами «нужно», «обязан» и «деньги». Члены бедной семьи не пытаются выжить, у них нет целей, они существуют на подачки от мужа Елены Владимира. Его же «блудная дочь» Екатерина находится за границей, и также, по словам Елены, ещё и «бесплодная». Корень всех проблем оказывается именно в семейном сознании, которое делает одних «своими», а других «чужими». Звягинцев показывает, как «болезнь» распространяется, как зло совершается во имя добра и спасения тех, кто его недостоин. Низкой духовно становится семья, которую в реалиях нашего времени можно назвать традиционной. Елена, как животное, ставит главной целью выживание рода, что ведет к отрицанию гуманистических ценностей. Поэтому самостоятельно встающий на ноги ребёнок в финале – это не счастливый момент, а знак, что люди-паразиты придут.

Возврат на окраины страны происходит в предпоследней картине «Левиафан» (2014). Семья главного героя живёт в небольшом селе Прибрежном около холодного, бескрайнего моря. Звягинцев возвращается к метафоре абстрактного места, которая была в «Возвращении» и «Изгнании». Через эту необозначенность режиссёр описывает страну в целом и то, что разрушает семью снаружи и изнутри. Внутренняя причина повторяется - потеря связи между мужем и женой. Внешняя – это желание мэра города отобрать дом, чтобы на его месте построить храм архиерею, отпускающего власти грехи. Но Звягинцев, в отличие от Быкова, не закручивает действие в бурный вихрь событий и не делает семейный конфликт главным. Слова чиновника “У тебя никогда никаких прав не было, нет и не будет!”  лишают надежды с самого начала, герои обречены. Поэтому операторское решение сдержанное, особая острота взгляда создаётся использованием почти статичных кадров. Они дают эффект внимательного всматривания и последующего вхождения внутрь фильма. 

Звягинцев последовательно выстраивает пессимистическую историю, показывая все признаки умирающего общества: беспризорные дети играют в разрушенной церкви, а новопостроенная является образцом пошлости; жена главного героя Николая Лилия работает на заводе по производству консервов, где, как робот, отрезает рыбам головы; приехавший военный друг предаёт главного героя не только тем, что занимается сексом с Лилией, но и сбегает при угрозе жизни обратно в Москву. Окружающий мир холоден к человеку, а лежащий на пляже огромный скелет рыбы становится метафорой умершей страны. Аналогия безжалостности «власти» с мифическим чудищем из Библии Левиафаном прямая: власть государя уже не от бога. Она что-то ушедшее, как и бывшие лидеры страны, чьи портреты расстреливают местные жители ради развлечения.

Последним на сегодня фильмом Звягинцева является «Нелюбовь»(2017). Режиссёр продолжает линию, заданную в «Елене», а события возвращаются в Москву. Этот город опять в некоторой мере абстрактен: не звучат названия улиц и не показываются известные места. Опять история двух семей, но впервые разрыв с двух сторон, со стороны отца и матери.

В «Елене» и «Левиафане» были чёткие причины разрыва. Но в «Нелюбви» их нет. Обыденность – главное слово этого фильма. Новости об Украине, банальные диалоги и знакомый ритм жизни. Во всех предыдущих картинах Звягинцев скрывал детонатор, который запускал распад семей и государства. В этот раз он точно его обозначает – всё дело в нелюбви, это всеобъемлющее явление. Банально звучит, но без «любви» все теряет смысл. Люди совершают все свои действия просто так и всё время пытаются их объяснить, но ответа не находят. Никто не виноват, просто так получилось. 

В “Елене” зло таилось в идеи семьи, а в последнем фильме люди оказываются заражены нелюбовью. Главная героиня Евгения произносит исповедальный диалог, описывающий всю её жизнь. Не любила мужа, мать и отца, родившегося сына, но: “Потом как-то все устаканилось, началась какая-то жизнь. Какая-то”. Герои фильма хотят быть счастливыми, изменить ошибки прошлого и зажить новой жизнью – это разрушит их жизнь настоящую. Но «бесплодная» дочь из «Елены» уже вынесла приговор нации, сказав, что «Мы все – гнилое семя». Любовь невозможна, поэтому у будущего тоже нет жизни.

“Нелюбовь” – это не про тех, кто ссорится за стеклом, а про нас тоже. Звягинцев постоянно манипулирует точкой зрения зрителя, но теперь он отчуждает нас от героев, чтобы мы услышали знакомый шум города вокруг, почувствовали холод поздней осени. Звягинцев более элегантно, чем в «Левиафане» показывает, что разрушает жизни не абстрактная власть, а мир вокруг. На протяжении всей картины иногда транслируются новости по радио или по телевизору. Финал – это точнейший укол. Борис, бывший муж Евгении, с окаменелым лицом смотрит выпуск новостей о революции на Украине, а когда к нему подходит его новый ребёнок, то он резко убирает того в загончик – новая семья уже наскучила. Женя уже тоже в новом доме, тоже безэмоциональна, в костюме Bosco с надписью “RUSSIA” на груди она бежит на беговой дорожке. Бессмысленный бег и бессмысленные действия под медленно падающим снегом вокруг. И никакого луча надежды и никакого будущего.

Дмитрий Елагин