Как перевод книг искажает смысл

Такова расплата за жажду знаний и просвещения, в погоне за оными иногда теряется подлинное произведение, да и сам автор. Что мы читаем, когда в руки попадает произведение иностранного автора? 

Сознание выстраивает здесь нехитрый капкан. На обложке книги ясно значится фамилия автора, за перипетиями сюжетных линий переводческая природа книги стирается из памяти и все похвалы и порицания достаются автору. А читатель, вписав в свое мировоззрение смысловое содержание еще одной книги, продолжает свой жизненный и литературный путь. 

Великая трагедия таится в том, что людям, не отмеченным даром полиглотства, книги зарубежных авторов достаются из вторых рук, процеженные сквозь мироощущение совершенно другого человека. Переведенные на иностранный язык книги – это кривые зеркала, искажающие миры, клоны, внешне похожие на оригинал, но полностью различающиеся по смысловой наполненности.

Так, читать Оскара Уайльда в переводе – преступление против гениального певца и всего художественного мира в целом. Чтение оригинала – это не только открытие новых смыслов, но и погружение в обволакивающую мелодику слов, неспешно раскачивающихся на волнах фантазии автора. 

Прочитав книгу в переводе, единственное, что без колебания можно сказать, - что имеешь кое-какое представление о сюжетной линии, о том, как выглядят главные герои и в каких событиях они принимали участие. Но подлинный духовный мир автора останется наглухо закрытым. 

В таких случаях приходится уповать на богатство фантазии и тонкую проницательность переводчика, которому, может быть, удастся ухватить тональность автора, его настроения и задумки. Но даже тогда слишком серьезно воспринимать переведенную книгу не стоит. Она неизменно останется самостоятельным творением человека, взявшего на себя дерзость перевести один мир в другой.

Еще печальнее дело обстоит со стихами. Как переложить струящуюся музыку на слова? Пересказывать стихи? Занятие глупое и в высшей степени бесполезное. Нужно обладать талантом, не уступающим оригинальному автору, чтобы иметь достаточно сил создать прекрасное эхо. 

Читая, например, томик Бодлера в переводе, что нам на самом деле достается от труда серых кардиналов литературного мира? Возможно ли в полной мере насладиться знаменитой музыкальной поэтичностью расхристанного Бодлера, о которой столько говорят французские критики? Представляется, что это невозможно. Каким бы высококлассным ни был переводчик, его творения навсегда останутся собственными вариациями на главную тему.  

Советская власть, отнявшая у Пастернака возможность выпускать в свет собственные произведения, обрекла его на переводческую деятельность, благодаря которой в России появился Шекспир.  Переводы дают возможность на толику приобщиться к мировой культуре, поддержать разговор о произведениях Шекспира, Диккенса и Ремарка, но делать далекоидущие выводы о творчестве этих писателей неправомерно только лишь на основании переводных текстов.

Безвестные творцы, буквально переделывающие оригинальные произведения на свой лад, требуют более внимательного к себе отношения. Плохой перевод может самую прекрасную книгу испортить до основания, а вдохновенный переводчик своим мастерством и талантом преобразит безнадежное бумаготворчество. 

Издательство «Всемирная литература», созданное под неусыпным контролем и радением Максима Горького, и поныне славится добротными переводами самых разных зарубежных авторов, так как советские писатели, затравленные тоталитарной кабалой, все творческие силы направляли в переводческую деятельность. 

Судьба переводов русской литературы за рубежом также нелегка. И дело совсем не в том, что русский язык самый богатый и красивый, равному которому нет во всем мире, тем более что утверждать подобное – наглядно демонстрировать ограниченность своего сознания. Проблема межэтнической коммуникации в том, что язык – это мощнейшая вселенная, вбирающая в себя особенности жизни людей на протяжении столетий. Он отражает особенности восприятия мира, событий, других людей, вплоть до сложившихся отношений и способов употреблений бытовых вещей.

А значит, часто бывает так, что понятия, существующего в одном языке, попросту не существует в другом. И тут переводчик, основываясь на своих ощущениях, описывает данное явление так, как ему это представляется. Когда множество таких описаний складывается в завершенную книгу, она в большей своей части представляет результат творчества переводчика, ставя настоящего автора на второй план. 

И тут мы понимаем, какое нам досталось счастье читать Пушкина, Достоевского, Цветаеву в оригинале, без посредников, получать истину из первых рук. Но здесь, когда все условия и ограничения сняты, книги напрямую ставят перед читателем задачу на смысл, решение которой зависит от глубины его душевных сопереживаний, умении мыслить и читать между строк.  

Анна Иоки