Георгий Товстоногов: «несъедобный» диктатор русского театра

23 мая 1989 года из здания Большого Драматического Театра в Ленинграде вышел мужчина. Только что он провел генеральную репетицию спектакля «Визит старой дамы» по пьесе швейцарского драматурга Фридриха Дюрренматта, дал актерам последние разъяснения и наставления, переговорил с художниками по свету и спустился в теплый майский вечер. Он был сдержан снаружи, но счастлив и удовлетворен внутри. Сев в машину, он улыбнулся, завел мотор и поехал в сторону дома. На Суворовской площади машина остановилась, хотя дом мужчины находился не здесь. Больше машина не двигалась.

Прощание с этим мужчиной состоялось в том же Большом Драматическом Театре. Собралось множество людей, один из которых, знаменитый актер Владислав Стржельчик, вместо многословной речи произнес лишь одну короткую фразу: «Ну вот мы и осиротели…» «Отцом» Стржельчику, десяткам других актеров и самому БДТ был Георгий Александрович Товстоногов.

Нет, Товстоногов не построил Большой Драматический Театр, это было сделано в конце XIX века по проекту архитектора Людвига Фонтана. Товстоногов не был свидетелем того, как театр впервые пришел в движение в 1919 году. Он не развивал его с самого начала, как это делали Горький, Блок, Бенуа и Андреева. Но именно он сделал БДТ одним из самых значимых культурных центров России, а началось это в 1956 году в самых неприятных обстоятельствах.

Когда молодой, но уже признанный и уважаемый в театральных кругах режиссер Георгий Товстоногов получил предложение возглавить Большой Драматический Театр, последний переживал весьма тяжелые времена. В нем не осталось ничего от былого успеха, когда зритель мог наслаждаться блестящими постановками произведений Шекспира, Гюго, Мережковского и Брюсова, оформленными именитыми художниками Кустодиевым, Лансере и Щуко. Действием на сцене уже давно не управляли такие режиссеры, как Николай Петров, Борис Сушкевич, Андрей Лаврентьев и Константин Тверской. Все, что происходило в стенах БДТ, - постоянная (буквально каждый сезон) смена главных режиссеров, сплетни и бездействие актеров и с каждым годом все более усиливающееся безразличие со стороны публики. 

Слово Товстоногова было решающим в судьбе БДТ. На тот момент он мог спокойно ответить на предложение стать главным режиссером отказом. Хотя ему был всего 41 год, за его плечами был немалый опыт работы в театральной среде. Этот опыт начался еще в 1931 году в его родном Тбилиси, где он хорошо зарекомендовал себя в качестве актера и ассистента режиссера в Тбилисском русском ТЮЗе, а затем поставил свою дебютную пьесу «Предложение» А. П. Чехова. За этим последовали обучение в ГИТИСе, должность режиссера в Театре имени Грибоедова в Тбилиси, далее – в Центральном детском театре в Москве, потом – в Театре имени Ленинского комсомола в Ленинграде. Он мастерски претворил в жизнь «Оптимистическую трагедию» Вс. Вишневского, постановка которой принесла ему признание, как в СССР, так и за рубежом, а позже сделала лауреатом Ленинской премии. «Оптимистическая трагедия» стала самой знаковой работой Товстоногова того периода.

Итак, к 1956-му году Георгий Александрович уже достиг того уровня, когда молодому режиссеру нет необходимости слепо хвататься за любое предложение о работе. Однако его не смутила на тот момент плачевная репутация БДТ и факт, что непомерно раздутая в своем количестве и самомнении труппа буквально «съедала» главных режиссеров. Когда он услышал эти слова от своей подруги и помощницы, театроведа Дины Морисовны Шварц, то во время первой встречи с труппой отрезал: «Я несъедобен!» И принялся за работу.

Первым делом Товстоногов занялся вышеупомянутой труппой, разболтанной и агрессивной. Это были талантливые люди, от безделья скатившиеся до ссор, козней и интриг. Новый главный режиссер это отлично понимал. Как считал Станиславский, оказавший невероятное влияние на Товстоногова как на режиссера, незанятость и безделье актеров влекут за собой выплеск накопившихся эмоций в пустоту, нарастание злобных пересудов и, наконец, разрушение театра. Поэтому с самого начала Товстоногов пошел на самые жесткие меры: из труппы почти в 80 актеров было уволено более 30-ти человек. Оставшимся, среди которых были как «старые» артисты, так и молодежь, пришлось в полной мере прочувствовать на себе так называемый «режиссерский диктат» - один из ключевых принципов театральной политики Товстоногова.

БДТ стремительно реформировался. Взяв на вооружение единственно верные, как он считал, постулаты Станиславского и Немировича-Данченко, Товстоногов начал активно работать с актерами: одних он старался избавить от свойственного им переигрывания, другим помогал выйти за рамки приевшегося амплуа, третьих дисциплинировал. Режиссер также понимал, что организм театра не может функционировать без зрителя, поэтому неустанно занимался привлечением публики в театр. Его энтузиазм привел к тому, что люди снова поверили в исключительную роль БДТ в культурной жизни города. В итоге за первую половину сезона Товстоногов и его обновленный театр представили целых четыре спектакля: «Шестой этаж» Жари, «Безымянную звезду» Себастиана, «Когда цветет акация» Винникова и «Второе дыхание» Крона. Это встряхнуло и театр, и зрителей. Несколько месяцев напряженной работы под руководством «диктатора» привели к оглушительному успеху. Как написала об этом критик Н. Д. Старосельская: «Зал был заполнен, успех был безоговорочным, первые тропинки в крайне неудобно расположенный театр оказались протоптанными».

Да, согласно воспоминаниям друзей, коллег и критиков, Товстоногов был настоящим диктатором в своем театре. Но эта диктатура была основана не на подавлении индивидуальности актеров и других членов труппы, но на их вере в безоговорочный авторитет режиссера. Товстоногов как никто другой сумел раскрыть неординарность и удивительный талант таких столпов театра и кинематографа, как Евгений Лебедев, Иннокентий Смоктуновский, Татьяна Доронина, Алиса Фрейндлих, Ефим Копелян, Олег Басилашвили и многих других. 

Его диктатура не вытекала в чрезмерное режиссерское самовыражение и, как следствие, подавление пьесы и ее автора. Был случай, когда московская газета «Правда» обвинила его в «извращении классики», и Товстоногов чуть не лишился своей должности в БДТ. Ситуация сама по себе несколько абсурдна, так как режиссер нередко обращался к своим молодым коллегам с призывом видеть в произведении его суть, культурное значение и оригинальность, а не использовать как способ показать собственный характер и художественные возможности. Товстоногов не только любил классику, но и умел то, что дано очень немногим сегодня – сохранить авторскую уникальность пьесы и в то же время преподнести ее идею и проблематику во всей ее вечности и актуальности, то есть сделать близкой современности. 

Товстоногов всегда любил легендарную горьковскую фразу «Человек – это звучит гордо!» Эту идею он умел разглядеть в абсолютно каждом произведении, за постановку которого брался, будь то «Три сестры» Чехова или же «История лошади» по «Холстомеру» Льва Толстого. Интерпретация Товстоноговым любой пьесы максимально антропоцентрична. Человек и его я, человек и общество, трагедия человека, комичность человека – режиссер всю жизнь посвятил повествованию людям о людях. «В настоящем театре, развлекаясь, учатся жить, а отдыхая, обогащают себя», писал он в статье «Театр и зритель». Целью режиссера было с помощью театра пробудить в человеке человека и сделать это пробуждение удивительным, захватывающим и неповторимым процессом. Именно поэтому поток зрителей в БДТ, которому Товстоногов посвятил ни много ни мало 33 года, никогда не иссякал. 

Смерть Георгия Товстоногова была горьким моментом в жизни русского театра, но не смертельным ударом. Он сам твердо верил в то, что театр никогда не останавливается, его двигает вперед новое видение старых шедевров, новые идеи, новые изобразительные методы. Будучи преподавателем режиссерского мастерства, он успел многое вложить в своих учеников, воспитать в них театр. Как-то раз он сказал, что не верит в преемников, так как один человек не может перенять взгляды и убеждения другого целиком, он всегда будет смотреть на жизнь через призму своей натуры. Но это и есть то, что не дает театру остановиться и закостенеть – человек. Вот что доказывает жизнь человека по имени Георгий Товстоногов.

Катерина Мячикова