Наш дом - нора, клоака, свалка. "Мышелов" на фестивале Solo

“Мышелов” неаполитанского театра Elledieffe – Teatro Elicantropo в режиссуре Карло Черчелло фокусирует внимание зрителя на феноменах эпохи: всеобщей потерянности, “бездомной” неприкаянности, существования в условиях, где нерешенными остаются самые основополагающие вопросы - от того, что можно считать своим домом до принадлежности к какому-либо полу. Главный герой в исполнении Иммы Виллы - трансвестит, живущий в руинах испанского квартала в Неаполе, оставшихся после землетрясения 1980 года. Его жилище - это голые стены, полные мышей, мусора, камней и пустых бутылок, намекающих на средство, к которому прибегает страдающий обитатель, чтобы преодолеть окружающий ужас. Тело согнуто, в вынужденном непрерывном движении оно ползает, поднимается, снова сжимается, и так передвигается между тремя этажами, которые вот-вот должно рухнуть, и в один момент, с грохотом - пол не выдерживает, сверху угрожающе валятся камни - неизбежное происходит. Символика этого “ада” расширяется не только до самого Неаполя, но и до умонастроения современного человечества, где мышами оказываются абсолютно все, а “мышеловом” не только опасный своей сейсмической активностью город, но и все наше социальное устройство. Им, мышам, кстати говоря, дается убийственная характеристика - сплошное кровосмешение, никакой породы.

Это своего рода спуск в подземное царство подсознания персонажа с андрогинной идентичностью, точнее с отсутствием какой бы то ни было идентичности, который существует в окружении загадочных “призраков” “неаполитанства” - еще сохранились народные песенки, присказки, предания, даже материальные предметы, такие как кофейник и карты таро. Но все это настолько потеряло какой бы то ни было смысл, что теперь выступает лишь мертвый фон, микросреда “из жизни насекомых”.

Блистательная Имма Вилле с сеткой на голове или париком, в сетчатых колготках, красной меховой шубе, с массивными ожерельями и прочими атрибутами транс-культуры создает заостренный, гротескный персонаж. Внешне он мало чем отличается от типичных обитателей “веселых кварталов”, но кажется уже интригующим, так как становится уже почти мифологическим существом. Имма Вилле, работая на контрастах, переключает зрителя от отталкивающего, низменного, животного к возвышенному - доходит даже до подражания Мадонне в световом обрамлении и окружении свечей, не говоря о патетическом и очень эмоциональном финале, где актриса, в конечном счете, дарит надежду на спасение и своему персонажу, и зрителям.

Постановка, которая как ожидалось, станет одной из самых провокативных и спорных на Х юбилейном смотре моноспекатклей Solo, на деле - очень ясное, пронзительное гражданское и гуманистическое высказывание, которое, конечно, намного шире, чем заявленная тема фестиваля: гендерная перверсия и ее социальные последствия. Под щебнем землетрясения оказались и иные подтексты.

Пьеса Энцо Москато, считающегося вторым итальянским драматургом новейшего времени после Эдуардо де Филиппо, обращаясь к исторической памяти, рассчитывает не на радость узнавания, а, пожалуй, пытается дать представление об одном из самых драматичных периодов в истории человечества, то есть сегодняшнем дне, и той картине бытия, которая, по мнению автора, может нас всех ожидать, если мы продолжим жить в черной дыре исторического времени. Пора осознать себя и свое место в мире - иначе все окажемся на свалке времени.

Нелли Когут