Рудольф Нуриев - «Чингисхан танца»

Когда видишь Нуриева танцующим, кажется, что это и есть его естественное, органичное состояние. Он искрится, как огонь, брызжет, как фонтан, и понимаешь, что в эти минуты и часы, пока он на сцене, он живёт! Его темпераментность вызывает отклик в душе даже самого равнодушного к балету зрителя. Темпераментность Нуриева родилась в результате смешения двух кровей: татарской и башкирской. Его родители были мусульмане: мать родом из Казани, а отец – из деревни под Уфой. А сам мальчик родился в Транссибирском поезде в 1938 году где-то на пути из Уфы во Владивосток.

Темперамент Нуриева проявился не только в его манере исполнения, но и в стиле жизни. Ещё в детстве энергичность и безусловные способности выделяли Рудика среди остальных в танцевальном кружке при Уфимском дворце пионеров, а впоследствии в детском национальном ансамбле «Журавлиная песня», где его талант заметила руководитель, бывшая артистка Кировского театра Елена Войтова. Она рекомендовала отправить мальчика на учёбу в балетное училище. 

Несмотря на сопротивление со стороны отца, благодаря своей природной энергии и настойчивости, Нуриев покидает Уфу и поступает в училище имени Вагановой в Ленинграде. Весь интерес и все свои силы юный Рудольф сосредоточивает на балете, не особо заботясь о своей успеваемости по остальным предметам.

По окончании училища в 1958 году Нуриеву поступает приглашение сразу от трёх ведущих театров Советского Союза: Ленинградского Кировского театра (ныне Мариинский театр), а также Большого театра и Музыкального театра им. Станиславского в Москве. Он принимает приглашение от примы Кировского театра Наталии Дудинской, становясь её партнёром. С самого начала своей карьеры Нуриев исполняет ведущие партии в балетах «Лебединое озеро», «Жизель», «Спящая красавица», «Баядерка» и других спектаклях классического репертуара.

Казалось бы, чего ещё нужно молодому начинающему артисту балета? Но Нуриев не может на этом успокоиться. Из-за жёсткого характера и большого таланта у него возникают разногласия с остальными членами труппы, он привлекает к себе внимание госорганов, которые начинают пристально следить за каждым шагом танцора. Нуриев не выдерживает давления, и 16 июня 1961 года он делает то, что впоследствии пресса назовёт «прыжком в свободу» – во время гастролей Кировского театра в Париже он решает не возвращаться обратно в Советский Союз. В «Автобиографии» он об этом написал так: «Я сделал самый длинный, самый волнующий прыжок за всю мою карьеру и приземлился прямо в руки двух полицейских. «Я хочу остаться», – задыхаясь, произнёс я. «Я хочу остаться»». На этот отчаянный шаг Нуриева толкает ещё и нетрадиционная ориентация, за которую на родине ему грозили лагеря или тюремное заключение. 

Став «невозвращенцем», Рудольф Нуриев танцует на сцене Ковент-Гардена в составе труппы Королевского балета в Лондоне, где его партнёршей становится Марго Фонтейн. Их сценическое взаимодействие было столь органичным и проникновенным, что ходили слухи о возможном романе. Сам же Рудольф говорил: «Когда мы были на сцене, наши тела, наши руки соединялись в танце так гармонично, что, думаю, ничего подобного уже никогда не будет, Она была моим лучшим другом, моим конфидентом, человеком, который желал мне только добра». 

В Копенгагене Нуриев знакомится с танцором Эриком Брюном – полной противоположностью его самого. Они восхищены друг другом, талантом и танцем, и на этой почве между обоими возникают более чем дружеские отношения, длившиеся до самого конца жизни Эрика.

К Нуриеву приходит успех и оглушительная слава по всему миру. Он танцует в Европе, США, Японии, Австралии, работает с лучшими хореографами: Р. Пети, М. Бежаром. 1975 год стал пиком его исполнительской карьеры – в этот год число выступлений достигло 300! Нуриев поднимает роль солиста на новый уровень – теперь он представляет самостоятельный интерес, несёт смысловую и эмоциональную нагрузку. «Мир, несомненно, знал и более сильных в техническом отношении танцовщиков, обладавших совершенными линиями. Но ещё не появился ни один, хоть бы отдалённо напоминающий этого тонкого, дикого Пана, который сумел развенчать в глазах публики привычного принца, вечно стоящего «на подхвате», и превратить его в звезду столь же яркую и сияющую, какими были до него лишь балерины», — пишет в книге «Рудольф Нуриев. Человек-легенда» Отис Стюарт.

Следующим творческим этапом становится назначение Нуриева директором балетной труппы парижского театра Гранд-опера. Своим сильным и порой жёстким характером он объединил труппу, поначалу сопротивлявшуюся его подчиняющему началу. Но всё же он с успехом сделал своё дело. «Я глубоко уважаю сделанное им для театра, — отзывался о работе Нуриева хореограф Джером Роббинс. — Он вытащил труппу из депрессии и научил её соблюдать дисциплину, поставил определённую цель. Он был искренне заинтересован в балете и артистах и действительно создал хорошую, профессиональную труппу». 

Однако было множество противников действий Нуриева. Он нажил в труппе себе врагов, исполняя партии самостоятельно и не давая прохода другим солистам.

Когда весь мир захлестнула «Руди-мания», на Нуриева градом посыпались деньги. Он жил шикарно, имея яхты и дома по всей Европе, счёт в швейцарском банке. Он зарабатывал деньги на том, что он любил больше всего – балете. С каким азартом Нуриев танцевал, с таким же азартом включался в богемную, светскую и общественную жизнь.

Весь стиль жизни Нуриева был свободным, импульсивным, хаотичным и энергичным, как и он сам. «Рудик» любил вытворять разные причуды, снимая обувь в присутствии английской королевы, разбивая тарелки на светских приёмах, одеваясь в парчу и меха – в нём бурлила восточная кровь. Он всегда поступал импульсивно, но так, как того сам хотел, несмотря на все условности.

Хореограф и близкий друг Нуриева Ролан Пети вспоминал: «Весна 1989 года. Ужин у Нуриева после представления сцены из «Собора Парижской Богоматери» в Гранд-опера. Воск со свечей на люстре из русской меди капля за каплей падает в тарелки и жемчужинами застывает на устрицах, которые мы едим … Нас окружают картины всех размеров, всех эпох, изображающие Нептунов, Икаров, других мифологических героев, обнаженных и возбуждающих».

В 1984 году Нуриеву поставили пугающий диагноз: СПИД. Но тот отнёсся к этому вполне спокойно, начав курс лечения современными препаратами и прожив с этой болезнью ещё 8 лет. Своё двадцатимиллионное состояние Нуриев завещал после смерти двум фондам по борьбе со СПИДом.

Покинув Советский Союз, Нуриев всё же не смог окончательно забыть Родину. В 1989 году он выступает на сцене Кировского театра в балете «Сильфида». После почти тридцатилетнего отсутствия вновь встречается с семьёй. Незадолго до своей смерти Нуриев стал за дирижёрский пульт в Казани. 

В 1991 году в возрасте 54 лет Нуриев скончался и был похоронен согласно его желанию в Париже на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа. Но его неистовость и страсть заставляют вспоминать о нём и до сих пор, будоражат весь мир.

Дарья Пушко