«Вальпургиева ночь, или Шаги Командора» на сцене Театрального центра «На Страстном»

Название пьесы отсылает зрителя к еще дохристианским поверьям о слёте всяческих ведьм и тёмных сил на Лысую гору в ночь с 30 апреля на 1 мая. Согласно поверьям, в эту ночь все вместе собираются ведьмы, оборотни, демоны, и к ним присоединяются души усопших. Принимая такую трактовку во внимание, к пьесе можно относиться по-разному. Герои, которые помещены в психбольницу, могут быть теми усопшими, что бодрствуют всю ночь, радуясь долгожданной минуте свободы. Затем наутро, когда тёмные силы ослабевают, герои снова беспросветно засыпают. 

 


С другой стороны, невозможно пройти мимо и политического контекста этой пьесы, который показывает зачатки диктатуры в обществе, где немощные больные должны терпеть телесные и психологические наказания от врачей, в руках которых сосредоточена вся власть над судьбами пациентов. 

  

Исполнитель главной роли Гуревича, Владимир Комаров, прекрасно справился со своей работой. Он идеально подходит под тип героя-освободителя, который наиболее приближен к народу. Это не хулиган-нонкомформист Макмёрфи (главный герой романа Кена Кизи «Над кукушкиным гнездом»), старающийся устроить переполох, чтобы добиться свободы и уважения. Это не протестующий герой. За его единственный протест – за то, что он ударил медбрата Бореньку, по кличке Мордоворот – он и попал в психбольницу, однако, он нисколько не сопротивлялся его насильственному помещению в больницу. Он принял свою судьбу такой, какая она есть и спокойно разделил её с такими же несчастными. Это не тот человек, списывающий все свои неудачи на людей, стоящих выше, на руководство в стране. Наоборот же, он сочувствует людям, понимая, что дела плохо обстоят не только у него, но и у всех, будь то врач, пациент или обычный человек:



Следует отметить игру Николая Яскевича, исполнителя роли медбрата Бореньки. По своей сути, это обычный сотрудник больницы, который просто следит за порядком, но то, кого он из себя возомнил и как он возвысил себя над всеми, не может не страшить зрителя. Это врач, дававший клятву спасать и беречь жизни, но также это и убийца в прямом смысле слова, так как именно он добил последнего оставшегося в живых пациента. Это врач, который ненавидит людей. Это не оксюморон, а каждодневная реальность для пациентов. Его ненависть не тихая и скрытая, его ненависть вполне явно выражается в его отношении к людям, которых, по идее, следовало бы пожалеть. Каждое его действие на сцене действительно пугало — он безжалостно бил пациентов, если они просили внимания и кричал на них, если его недостаточно внимательно слушали. 

 




Несмотря на то, что «Вальпургиева ночь» — в общем-то, трагедия, режиссер Микита Ильинчик сумел влить в пьесу много комичных моментов. Нельзя сказать, что зал сидел в напряжении всю пьесу, наоборот, психбольница показывалась зрителям не только как сцена из фильма ужасов, но и как пародия на мир и его бюрократичность, где врачи больше пекутся о бумажках, чем о пациентах. Многие ситуации из первоначальной пьесы кажутся комичными для нашего общества и сегодня. Вряд ли Венедикт Ерофеев, выпустивший свою пьесу ещё в 1985 году, знал, что вопрос о курильских островах будет актуален и спустя 34 года: «...когда этот душегуб был схвачен с поличным за продажею на Преображенском рынке наших Курил?» Такие обвинения в продаже Родины летели в сторону и сегодняшнего Льва Гуревича. Комизм состоит даже в том, что допросами про верность Родине мучают именно еврея. 

 

Пространство на сцене было разделено не столько с помощью декораций, сколько с помощью света. Декорации на протяжении всего спектакля совсем не менялись, однако, зритель не чувствовал однообразности повествования, потому что переход из локаций проводился с помощью фокусировки света и добавления музыкального сопровождения. Например, чтобы показать перенос в другую реальность, всё пространство, кроме одного кусочка сцены, погружалось в темноту, а тот важный кусок для понимания освещался мистическими красным или желтым цветами, в сопровождении с увеличенной в громкости музыкой. Например, именно так была обыграна сцена, когда медсестра Натали (Александра Кесельман) предупреждает Гуревича об опасностях больницы. Их разговор происходит в душевой, где они закрылись, чтобы никто их не слышал. Ещё один намёк на то, что за человеком следят везде, что даже в душевой приходится говорить шёпотом и оглядываясь, не увидел бы кто. 

  

Конечно, несмотря на комичность образа Гуревича, несмотря на его лёгкое отношение к жизни и своему нелепому положению, этого героя можно скорее пожалеть, нежели посмеяться над ним. В одной своей реплике он смог очень точно выразить своё внутреннее состояние, из-за которого, скорее всего, и сформировалось его равнодушие и понимание своего неучастия в собственной судьбе. Именно после этой реплики врачи и признали его сумасшедшим. Ведь намного легче повесить ярлык на человека и отправить его на «лечение», чем понять, что вызвало в человеке такое чувство безысходности и безразличия:

«Здесь я задаю вопросы, а вы на них отвечаете. На Ваши вопросы я буду отвечать, когда вы окончательно поправитесь. Я повторю свой вопрос: как вы оцениваете ваше психическое состояние?