Ложная мизантропия. Эдгар Дега

Да, влияние французского импрессионизма на всё последующее развитие истории искусств трудно переоценить: обращение к «низкому» жанру – пейзажу – дребезжащая линия, цветовые пятна, вместо четких свето-теневых рефлексов нарочитая незаконченность и, как бы не звучало, живость изображаемого…

Все ухищрения ради достижения, казалось бы, недосягаемого: зафиксировать время, саму жизнь. Жизнь как она есть, без «надуманного» усложнения композиции и группировки персонажей по тройкам, искусственных цветов – неуклонное следование законам Пуссена, почитание Давида. На деле это лишь последние вздохи выцветающего Академизма на заре Дивного Нового Мира. Можно ли сейчас допустить вероятность, что интерес к обыденной жизни человека без налёта эпохальности или романтического трагизма может привести к скандалу? В середине XIX века дело только так и обстояло.

Ирония настоящего лирического вступления заключается в том, что сам Эдгар Дега – главный герой статьи – при жизни никаким образом себя к сообществу импрессионистов не причислял, даже дистанцировался. Но время своё дело делает, раскидывая и расставляя факты и вымыслы-домыслы по своим местам, вписывая в условные рамки «стилей» тех или иных художников.

Дега художником был по-настоящему современным, в самом широком смысле этого слова, со своим ясным, конкретным видением существующего мира и живым интересом к человеку – личности, части общества, организму. Его картины и рисунки чаще всего были бессюжетными, следующими иконографии, им самим созданной. Иконографии сценической, закулисной и ипподрома. Его картины и рисунки являются «представлением» настоящего, но не субъективной интерпретацией жизни.

Групповой портрет семьи Беллелли, написанный Эдгаром Дега в начале 1860-х годов под влиянием впечатлений от поездки по Италии и знакомства с искусством «примитивов» (таким термином обозначали художников эпохи Кватроченто в XX веке), не покажется современному зрителю особенно примечательным, разве что невозможно не отметить высокий уровень самой техники живописи. Дега писал сухими мазками, намеренно приглушая естественную яркость масляной краски. Благодаря этой технике, создаётся впечатление дополнительного воздуха и чистоты цветов (похожего эффекта можно добиться и с помощью пастели). Но вовсе не техника заставляет обратить особое внимание на этот колоссальный групповой портрет. Загвоздка, конечно же, в композиции, в положении портретируемых фигур, воссозданных фактически в натуральную величину и тщательно прописанных. Фигуры родственницы (тёти) Дега Лауры, её супруга – барона Дженнаро Беллели и их дочерей Джованны и Джулии разобщены. Обособленность членов семьи не сразу бросается в глаза, и атмосфера «крепких родственных связей» на первый взгляд кажется достоверной. Но Дега помещает супругов по разные стороны полотна, почти «прячет» фигуру главы семьи, усадив его спиной к воображаемому зрителю, помещает в центр младшую дочь Беллелли – Джулию, «одноногую», зафиксированную в непосредственном и обыденном движении и не обращающую внимание на зрителя вовсе. Единственным сосредоточенным на позировании персонажем выглядит Джованна, на плече которой покоится рука матери, так же погружённой в свои собственные мысли, в траурном платье, безрадостной. Несчастливый брак?.. Не традиционность или следование указке жанровых приемов, но близкая зрителю реальность – не позирование, но запечатление момента перед тем, как остаться зафиксированным взглядом художника на полотне. «Сделать из выразительной головы (сталь Академии) этюд современного чувства». Групповой портрет семьи Беллелли, так и не представленный при жизни автора на Салоне – слепок бытовой жизни семьи привилегированных и зажиточных буржуа второй половины XIX века. Групповой портрет семьи Беллелли – это отказ от академической доктрины в пользу жизненной правды.

«Надо иметь высокое представление об искусстве; не о том, что мы делаем в настоящий момент, а о том, чего бы хотели в один прекрасный день достичь. Без этого не стоит работать».
Эдгар Дега.

«Я не встречал ещё художника, который, воспроизводя современную жизнь, лучше схватывал бы её дух».
Эдмон Гонкур, 1874 год.

Илер-Жермен-Эдгар де Га, более известный в истории под своим «менее аристократическим» именем Эдгар Дега, родился в 1834 году в Париже, в буржуазной семье успешного банкира Огюста де Га. Старший из пятерых детей, рано потерял мать (Селестина Муссон – американская француженка из Нового Орлеана). Старший сын семьи де Га должен был стать юристом, но юриспруденции он предпочёл живопись и в итоге поступил в ученики в мастерскую художнику Луи Ламота, бывшего, в свою очередь, учеником самого Энгра. Влияние великого французского мастера на творчество Дега оказал огромное, Жан Огюст Энгр оставался непререкаемым авторитетом для будущего импрессиониста до конца жизни последнего: «Рисуйте линии, молодой человек, как можно больше, по памяти или с натуры». Дальше – своя мастерская в Париже в 60-е, значимое знакомство с Мане и другими представителями «бунтарского» импрессионизма, вхождение в общество деятелей искусства и театра, создание репутации человека очень сложного характера и консервативных взглядов – правого радикала, антисемита, мизантропа (сторона противников Дрейфуса). Одиночество и приписываемое женоненавистничество. Увлечение графикой, скульптурой и фотографией, новаторство в гравюре и значении освещения экспозиционного помещения. Потеря зрения и – снова! Одиночество в конце жизни. Удивительно, и как такая неприветливая и угрюмая, почти под стать Альцесту Мольера, личность могла создавать настолько необычные по своей наполненности работы – «уловленные мгновения»? Приведённый выше в качестве красноречивого примера портрет семьи Беллелли, как выявленное на фоне мнимого бдения традиции новаторское решение, и всё искусство Эдгара Дега, как поэзия подвижного мира, игра ярких вспышек цвета, театрализованного освещения и жеста. О, жест и движение! А как ещё объяснить эту неподдельную страсть Дега к изображению танцовщиц балета, певиц, скачек, гладильщиц и вытирающихся полотенцами купальщиц?  Стремление к максимальной реалистичности, натурализму, почти нездоровый перфекционизм, «неосуществлённая судьба», воплощённая в слепках времени, а, точнее, в картинах Эдгара Дега.

«Давайте распрощаемся со стилизованными человеческими телами, которые напоминают вазы. То, что нам нужно, – это типичный современный человек в своём социальном окружении, дома или на улице…, наблюдение за его домашней жизнью и теми обязанностями, которые накладывает на него его работа…, человек, за плечами которого его темперамент, возраст, положение…, люди и вещи, как они существуют и представляются в тысячах непредвиденных форм».
Эдмон Дюрант.

Вита Хан