Искрометный иудей и шерлокианец. Гарри Кемельман

В условиях современных реалий жизнь и творчество Гарри Кемельмана слабо запечатлены в современной истории, несмотря на то, что книги писателя некогда расходились огромными тиражами.

Фигура Гарри Кемельмана представляется загадочным явлением. Свою заметную писательскую карьеру он начал с иронических детективов про английского профессора Ники Уэлта, который щелкал сложные запутанные каверзы как орешки. После партии главной скрипки, которую задал Конан Дойл, наверное, невозможно было в детективных историях обойтись без гениального экстраординарного сыщика, не принадлежащего к государственным структурам и посмеивающегося над горе-инспекторами.

Читатели чувствовали, что где-то это уже слышали, поэтому не откликнулись бурным восторгом на новые истории про давно известного сыщика. После этого опыта он нашел свою тему, которая принесла ему огромные тиражи и премию Эдагра По в номинации «Лучший первый роман американского писателя». Номинация оказалась весьма символичной, она словно бы стирала из истории Кемельмана несколько пародийные сочинения, отдававшие дань уважения непревзойденному Шерлоку, давая шанс начать все сначала.

Гарри Кемельмана по-настоящему известным сделала серия детективных «романов-неделек», посвященная находчивому раввину, которые автор писал на протяжении четырнадцати лет (1964–1978). Каждый из семи романов получал название, связанное с одним из дней недели: «Пятница, когда раввин заспался» или «Среда, когда раввин промок» и так далее. Со своим раввином Дэвидом Смоллом Кемельман не смог расстаться до конца своей жизни. Когда закончились дни недели, он не отчаялся и продолжил выпускать книги, но, увы, уже без упоминания о днях недели. Последняя книга «В тот день раввин покинул город» вышла в год смерти автора.

Почему же эта детективная история захватила американскую публику так, что читатели сметали его книги с прилавков магазинов, как только они выходили? Казалось бы, снова расследования, снова неординарный сыщик, который изящно держит удар перед местным шефом полиции. Единственное расхождение с незабвенным прототипом, которое можно отметить, – то, что у главного персонажа имеется жена, которой был лишен «тот, кого нельзя называть» (но мы-то можем во всеуслышание заявить, что главный герой – поразительная копия Шерлока).

Гарри Кемельман сумел вдохнуть в свои тексты нотку иудейского очарования, сдобрив его увлекательным описанием быта иудейской общины, сложными взаимоотношениями ее участников между собой, отягощенными религиозными традициями и предписаниями. Чувство юмора, никогда не изменявшее Кемельману, захватывающие расследования загадочных преступлений блистательного Дэвида Смолла, и забавные перипетии отношений в иудейской общине – стали рецептом успеха. Так, вместо дедукции, руководящим принципов в расследовании преступлений была для Дэвида Смолла логика Талмуда.

Сам того не подозревая, Гарри Кемельман познакомил массового читателя в Америке и Европе с иудейской культурой в легкой и непритязательной форме. Но в России, к большому сожалению,  Гарри Кемельман не был знаменит. Не нашлось человека, издателя, который счел бы важным обратить внимание российского общества на книги этого автора, хотя перевод их был осуществлен. Однако перевод был настолько скверного качества, что он потерял почти все свое оригинальное своеобразие и искрометность.

В 2009 году Нью-Йорк Таймс вспомнила замечательного писателя статьей, где приводятся слова последнего издателя мистера Кемельмана – Леоны Невлер. Она по роду службы тесно общалась с автором и с уверенностью заявляла, что Дэвид Смолл – это прямо прототип Кемельмана в молодости, так как сам автор был раввином и входил в иудейскую общину, поэтому бытописанию этой культуры можно полностью доверять.

Несмотря на свои взлеты и поражения, Гарри Кемельман прожил долгую и счастливую жизнь длиной в 88 лет (у него осталось две дочери, сын, сестра, семь внуков и даже один правнук). Он скончался 15 декабря 1996 года в Марблхэде (Массачусетс, США).

–… Я уж и не знаю, что мне делать - спорить с инспектором или махнуть на все рукой. Раввин поджал губы, посмотрел на толстую книгу на столе и улыбнулся. – Может, поищем ответ в Талмуде? - предложил он.

Анна Иоки