Жил да был Луис Уэйн (Бенедикт Камбербэтч). И не один, а с пятью сёстрами, о которых после смерти почтенного батюшки ему приходилось заботиться. Да и занятие мистер Уэйн выбрал себе не то чтобы респектабельное: по зову своей беспокойной души он стал художником-анималистом. Или даже скорописцем, ведь Луис мог легко и быстро рисовать в поездах и на сельскохозяйственных ярмарках или же начать и кончить портрет любого питомца за каких-нибудь несколько минут. Ещё он любил боксировать, плавать, рыбачить и фехтовать, неизменно пряча уродливую заячью губу под пышными усами. А также страстно увлекался электричеством, постоянно изобретая какие-то безумные патенты. Но прославился Луис Уэйн при этом как создатель невероятного количества картинок с человекоподобными кошками. Мало того, в 1890 году он даже был избран почётным президентом Кошачьего Клуба! Однако всё это в итоге кончилось плохо: смертью любимой жены, разорением и психиатрической клиникой. Какая тут связь, где мораль? Эксцентричным чудакам в викторианскую эпоху жилось непросто. Но можно взглянуть на всё иначе: например, представить  героев этой пронзительно грустной сказки в виде обаятельных кошек. А ещё непременно снабдить титрами с переводом их мяуканья на человеческий — и, может, тогда будет не так горько.

Конечно, жизни такого удивительного человека уже давно полагался байопик. И вот час настал, а как учил сам Луис Уэйн, есть лишь одно правило, которому стоит учить при рисовании — смотреть. Вот и красочный фильм Уилла Шарпа лучше всего, конечно, воспринимать сразу всеми пятью органами чувств, так как зрения, тут, кажется, недостаточно. Цветовой дизайн вместе с операторской работой создателя обоих «Паддингтонов» Эрика Уилсона изысканно виртуозен: почти инстаграмный квадрат кадра, двойные экспозиции, виньетки, засветки, цветофильтры, и прочее, и прочее. Осенняя палитра работ самого прославленного британского котописца расцветает на экране практически красками радуги, как в недавнем «Таинственном саду», а местами становится почти кислотной, под стать безумному колориту его поздних работ. Но интересней то, что фильм пытается понять ход мыслей своего героя-недотёпы, в некоторые моменты и вовсе превращаясь в экспрессивную проекцию затуманенного и взвихренного сознания художника — то есть буквально визуализируя его внутренний мир и оказываясь внутри головы без пяти минут безумца.

Сценарий скачет по годам жизни Уэйна с завидной прытью, всеми силами пытаясь разорвать узы жанрового канона, и порой это ему даже удаётся. Когда нет, то всё идет по отлаженным сентиментальным рельсам байопика, но и здесь создателей фильма сложно упрекнуть. Все мелодраматические шаблоны работают прекрасно, ну и в конце концов, как иначе, если жизнь самого Луиса Уэйна, женившегося на бедной гувернантке Эмили Ричардсон (Клэр Фой), которая вскоре после замужества умерла от рака груди, и вправду напоминает пронзительную мелодраму?

Бенедикт Камбербэтч в своём неизменном амплуа гениального чудака выдаёт отличный перформанс; что-то между Аланом Тьюрингом из «Игры в имитацию» и Томасом Эдисоном из «Войны токов», но с хорошей долей комической эксцентрики и буффонады (в одной сцене он даже играет ногами на пианино!). Кроме того, Камбербэтч уверенно проносит своего героя сквозь года, то есть передаёт все оттенки возраста от двадцатилетней восторженности до благородной немощи, подкрепленной внушительным (и убедительным!) старческим гримом. Ещё он демонстрирует в кадре своё блестящее умение рисовать сразу двумя руками. А их дуэт с Клэр Фой, отрицающий все нормы ханжеской викторианской морали — это вообще самый настоящий, ничем не разбавленный магнетизм. Когда же её героиня по понятным причинам уходит из сюжета, за динамику человеческих отношений отвечают Андреа Райзборо (неврастеническая сестра Уэйна Кэролайн), а также приятнейший Тоби Джонс в отеческом образе дружелюбного и мудрого наставника, издателя сэра Уильяма Ингрэма. За кадром мяукают пилы, арфы и терменвокс; в кадре в миниатюрных камео мелькают Тайка Вайтити и Ник Кейв — словом, нужно ли желать большего?

Но, конечно, главную соль экранного жизнеописания составляют кошачьи всех пород и мастей. Их здесь не так много, как могло бы быть (бесконечность не предел), однако в одной сцене, например, разом штук 40. А полноценным третьим главным героем фильма после Луиса и Эмили становится кот Питер, ставший для художника главной моделью и единственным верным другом после смерти любимой жены. Чета Уэйнов нашла его у себя во дворе ещё котёнком и взяла к себе в дом, что тогда было вовсе не принято. Так что необходимая доза мимимишности соблюдена. Да что там, даже в костюмах героев с бантами, меховыми оторочками и цветными узорами можно заметить отголоски уэйновского кошачьего стиля.

Как известно, Луис Уэйн часто писал своих чудо-кошек по наброскам людей, поэтому параллели между его сатирическими рисунками и викторианской реальностью заметны невооруженным глазом. От года к году его картины становились все более пугающими, а сейчас и вовсе кажутся идеальной иллюстрацией понятия «криповости» — прогрессирующая шизофрения, которую долго не могли распознать окружающие, давала о себе знать. И она же открывала дорогу к настоящей творческой свободе, к тому выплескивающемуся на бумагу внутреннему хаосу, в котором кошки вечны и, что ни говори, переживут людей. 

«Кошачьи миры Луиса Уэйна» — в кино с 21 октября.