Ограбление по-шведски («Однажды в Стокгольме» реж. Роберт Будро)

«Психологическое состояние, возникающее при захвате заложников, когда заложники начинают симпатизировать и даже сочувствовать своим захватчикам или отождествлять себя с ними»

(определение стокгольмского синдрома из энциклопедии психологии)

Судя по всему, отечественные прокатчики всё лето решили развлекать нас фильмами со словом «однажды» в названии. Сейчас на экраны выходит «Однажды в Стокгольме», не за горами премьера «Однажды в Голливуде» Квентина Тарантино, в Каннах и на Кинотавре  недавно показали российский фильм под названием «Однажды в Трубчевске», который тоже, по идее, скоро должен выйти в прокат. 

«Однажды в Стокгольме» (в оригинале просто и броско «Stockholm») оправдывает это своё российское сказочное название только наполовину. С одной стороны, в чём-то это действительно сказка. С другой, слово «однажды» в названии отсылает нас к конкретному времени и месту, к абсолютно правдивым событиям, произошедшим в шведской столице. Надпись на афише гласит «основано на абсурдной, но реальной истории», и это, наверное, точнее всего передает суть фильма. Поверить в то, что всё так и было на самом деле, довольно непросто. Гораздо легче принять увиденное за вымысел и плод буйной фантазии сценариста – настолько не по законам жанра развивается здесь сюжет, эти законы и каноны на каждом шагу нарушая. Но тем не менее всё действительно так и было (или почти так).

На первый взгляд перед нами классическая история об ограблении, которую в кино мы видели уже столько раз, что, казалось бы, ничего нового в этом жанре уже не скажешь. Только навскидку из самого яркого, снятого за последнее время на эту тему, вспоминаются многочисленные похождения друзей (теперь уже подруг) Оушена, «Малыш на Драйве», «Не пойман – не вор» Спайка Ли, «Ограбление на Бейкер-Стрит» с Джейсоном Стэтхемом и прошлогодний «Старик с пистолетом» с Робертом Редфордом в роли престарелого грабителя банков.

Однако фильм, о котором идёт речь, стоит особняком даже в ряду этих оригинальных и нестандартных киноограблений. И дело даже не в дерзкой эффектности плана, которого у Ларса или Кая, или как он там себя называет (а на  самом деле Яна-Эрика Улльсона, прототипа главного героя картины) толком нет.  Но в переводе всей истории с ограблением в совсем другую плоскость –  в область психологии.

Тёплым днем 23 августа 1973 года шведские журналисты дружно собирались освещать фестиваль крабов (это обстоятельство остроумно обыграно в фильме). Однако История распоряжается иначе. И в милой, дружелюбной и спокойной Швеции (где преступления, кажется, совершаются никак не чаще одного раза в год), в самом центре Стокгольма впервые происходит вооруженное ограбление с захватом заложников. Ограбление это оказывается настолько громким и невероятным, что впоследствии становится знаменитым на весь мир. И даже получает своё особое название – шведы зовут его «Драмой на площади Норрмальмсторг». И до сих пор продолжают о нём вспоминать: писать статьи, снимать документальные передачи и фильмы.

Некий человек (интрига с выяснением его настоящей личности – одна из главных в фильме), предварительно приняв горсть таблеток, заходит в здание самого крупного в Швеции Кредитбанка с сумкой, набитой оружием. Ну, думаем мы, сейчас начнется, готовясь смотреть типичное кино об  ограблении. И герой будто подыгрывает нашим ожиданиям, говоря при входе в банк «вечеринка начинается». Но дальше начинается такое, чего не ожидал, кажется, никто – ни зрители, ни герои, ни полиция.

Во-первых, почти всех заложников сразу же отпускают. Вместо денег преступник сперва требует выдать и привести ему тюремного заключенного (будущего сообщника), а потом «Мустанг» как у Стива МакКуина в «Буллите». Он соглашается на миллион немеченых американских долларов как будто нехотя, только после вопроса, заданного начальником полиции. И вообще создается ощущение, что он просто прикалывается (тем более что под кайфом). Злоумышленники то ведут себя слишком мягко, то наоборот стремятся создать впечатление невероятно злобной жестокости. Обалдевшему зрителю два бандита вообще могут напомнить преступников-идиотов как у братьев Коэн или Тарантино. Не привыкшие к такому шведские полицейские вместе с премьер-министром Улофом Пальме (он тоже появляется в фильме),  которые никак не могли видеть «Криминального чтива» и «Фарго», потому что тогда они еще не вышли, не знают, как себя вести. И на всякий случай начинают выполнять все капризы и требования захватчиков – от еды до лекарств. Заложники начинают защищать преступников, в телефонных интервью обзывая полицию и правительство последними словами, а потом буквально не могут расстаться со своими мучителями. И всё это показывают в прямом эфире. В итоге ограбление терпит полную неудачу (хотя, опять же, с какой стороны посмотреть).

Конечно, можно обозвать всё это логикой постмодернистского кинематографа, который  ничего не делает всерьез, над всем издевается, всё копирует и пародирует (в том числе и жанровые штампы). Тем более что в фильме многократно подчеркивается игровой и действительно как будто шуточно-пародийный, почти балаганный характер всего этого ограбления. Главный герой, псевдоамериканец со шведскими корнями («И чего этим американцам дома не сидится», - справедливо выдает шеф полиции), разодетый в рокерско-ковбойский прикид с париком, требует называть себя «outlaw», т.е. «вне закона», балдеет от Боба Дилана и приносит с собой на дело радиоприемник, чтобы слушать музыку и подпевать. И вообще –  хочет, чтобы все было «как в кино». Но как в кино не выходит – жизнь способна придумать такие ходы и повороты, как ни в одном фильме не получится.

И всё-таки это не постмодернистское кино, оно слишком эмоциональное и человечное.  Хоть и нельзя назвать фильм полностью достоверным и правдивым, правда поступков и логика чувств всё-таки побеждают в нём язвительную иронию. И здесь мы подходим к самому главному. А именно – к вынесенной в эпиграф цитате. Потому что на самом деле это фильм не про ограбление, а про пресловутый «стокгольмский синдром». Наверняка это словосочетание слышали почти все, однако далеко не каждый знает, что оно значит. Поэтому можно сказать, что «Однажды в Стокгольме», подробно показывающий как этот синдром неожиданно связывает преступника и его жертву, снят ещё и с образовательной целью. Тем более, что сам этот психологический термин был придуман шведским психиатром Нильсом Бейерутом как раз после того стокгольмского случая 1973 года, настолько все были удивлены поведением жертв во время и после ограбления. Тогда преступники со своими заложниками просидели в банке шесть дней (тот же самый Нильс Бейерут даже остроумно окрестил это «шестидневной войной»), и за это время, сами того не подозревая, прошли все стадии от ненависти и сопротивления до полного приятия и неразрывной эмоциональной привязанности друг к другу.

В фильме эти шесть дней компактно уложились в полтора часа. События на экране развиваются почти в режиме реального времени - никакой подготовки, предисловия и экспозиции, сразу с места в карьер. Отличный Итан Хоук в главной роли во всех смыслах солирует и задает ритм. Вторят ему не менее яркие Марк Стронг и Нуми Рапас, а также замечательный Кристофер Хейердал, исполняющий роль почти невозмутимого начальника шведской полиции. И зрительское внимание создателям фильма удается удержать до конца, избежав заметных провисаний и слабых мест. Динамика повествования постоянно находится в подвижном балансе, чередуя и смешивая жанры, никому не давая скучать: от экшн-триллера к комедии, от жесткого драматического боевика к мелодраматичной и сентиментальной истории любви. И зритель при этом постоянно находится в страхе за жизнь героев. А также в недоумении пытается понять, какой фильм он всё-таки смотрит, и угадать, может ли эта история закончиться хэппи-эндом.  Один из лучших и самых сильных в эмоциональном плане эпизодов фильма – настоящий смех сквозь слезы – когда главная героиня, кассирша банка Бьянка Линд, будучи заложницей, в присутствии грабителей и полицейских пошагово рассказывает пришедшему навестить её мужу, как правильно приготовить детям рыбу в панировке. И, в конце концов, оказывается, что ограбление ограблением, но человеческие чувства берут верх над всем. А искренняя любовь для главных героев неожиданно оказывается самым главным и важным последствием стокгольмского синдрома.

P.S. Что интересно, в реальной жизни после ограбления заложницы продолжили поддерживать дружеские отношения со своими захватчиками и даже навещали Яна-Эрика Улльсона в тюрьме. А сам он стал невероятно популярным у женщин, которые вроде как тысячами писали ему восторженные письма и тоже навещали во время тюремного заключения. Выйдя на свободу, он женился на одной из своих поклонниц и, насколько известно, до сих пор счастливо живёт в родном Хельсингборге, изредка давая интервью и продолжая видеться со своими заложницами. Жизнь оказалась круче любого кино.

Иван Цуркан