В ад и обратно («Суспирия» реж. Лука Гуаданьино)

29 ноября в прокат выходит «Суспирия» – ремейк (вернее, кавер, как его называет сам постановщик) одноименного классического джалло итальянского режиссера Дарио Ардженто, которое увидело свет в далеком 1977 году. До сих пор оригинал остается одним из самых необычных и противоречивых хорроров в истории кино, поэтому смелое переосмысление Лукой Гуаданьино культовой истории еще на Венецианском фестивале произвело широкий резонанс. Но нужно ли оно было?

Очевидно, что это кино отнюдь не для широкой аудитории. Эта безумная, гипнотическая и сравнимая по степени радикальности с первоисточником лента определенно была снята не для того, чтобы стать хитом проката или привлечь внимание любителей массовых хорроров и молодежных слэшеров. «Суспирия» – это сугубо авторское кино, это проект мечты Гуаданьино, который он хотел снять чуть ли не всю свою жизнь (до такой степени его, тогда еще десятилетнего подростка, поразила не похожая ни на что картина Дарио Ардженто). Здесь на первый план выходит именно видение режиссера, его личные переживания и эмоции, а также заложенные именно им смыслы, недоступные всем и каждому.

Нельзя сказать, что Гуаданьино осовременил или представил новую интерпретацию классической хоррор-истории: он лишь черпал из нее вдохновение (и то в очень ограниченных количествах). Да, фабула осталось практически той же, но кроме нее в новой картине нет ничего от джалло 1977 года. Конечно, постановщик отдал дань уважения своему кумиру: использовал некоторые технические (в основном, операторские) приемы тех лет, взял на одну из ролей актрису Джессику Харпер, которая исполнила главную партию в оригинальной картине, не оставил в стороне и феминистический посыл. Но – самое главное – он сумел повторить арджентовскую атмосферу неизбывной тревоги и хтонического ужаса, которая поглощает с головой не только зрителей, но и героев развертывающегося на экране ведьминского шествия.

И все же 2018 год диктует к кино свои требования. Так, Гуаданьино значительно усилил феминистическую составляющую, что сказалось даже на актерском составе: одну из ключевых мужских ролей исполнила муза режиссера Тильда Суинтон, которую с помощью пластического грима превратили в восьмидесятилетнего старика-психоаналитика. А кардинально измененная концовка «Суспирии», которая может показаться неуместной и искусственной, еще раз говорит (вернее, кричит) о том, что это фильм не просто о ведьмах и их кознях, а о сильных и могущественных женщинах, чья властная природа напрямую связана с мистическим началом бытия.

От оригинала ремейк отличает и совершенно иная эстетика, и новые художественные приемы, и более мрачная, монохромная цветовая гамма, лишь изредка разбавляемая яркими вкраплениями. Вместо алого, зеленого и синего – бурый, серый и коричневый, вместо веселых интерьеров в стиле ар-деко – зеркала, бетонные стены и тусклый свет, а вместо вошедшего в историю психоделического саундтрека от группы Goblin – местами заунывные, местами жесткие композиции, написанные Томом Йорком, участником группы Radiohead.

Огромную, можно даже сказать ключевую, роль в картине играет танец. И если у Ардженто это был классический балет (причем служивший лишь декорацией к кровавому действу), то тут мы видим амузыкальные ломаные, резкие движения, энергичные прыжки и повороты, взмахи и удары, которые напоминают скорее хореографию андеграундных танцевальных коллективов, нежели танец в традиционном понимании этого слова.

Страстные движения участников труппы мадам Блан (Тильда Суинтон), в частности главной героини Сюзи (Дакота Джонсон), словно являют собой какой-то неведомый язык, понятный лишь членам ведьминского ковена, управляющего танцевальной школой.

Грешно было бы не упомянуть о последней (из шести, если не считать эпилога) частей «Суспирии». В ней мы видим, наверное, самую кровавую, самую революционную кульминационную сцену в истории кино Новейшего времени, которая наверняка будет приведена в учебниках как доказательство того, что у кинематографа нет и не должно быть никаких ограничений. Лука Гуаданьино открыл врата в преисподнюю, выпустил на волю древних демонов дантовского ада и довел напряжение до максимума. Такого до него действительно не делал никто, и это обязательно надо увидеть.

«Суспирия» – это «крик 500 кошек, которым одновременно наступили на хвосты» (так сказал критик А. Уокер про музыку группы Goblin), только не в музыкальном плане, а в смысловом и визуальном. Это – фильм-манифест, провозглашающий полную свободу современного киноязыка и разрушающий любые существующие рамки. Это – несовершенная, но от того еще более гениальная картина, которая доказывает, что настоящее кино – это не коммерция и не конвейерное производство, а один из видов искусства.

Иван Дмитриев