Жуткая идиллия («Солнцестояние» реж. Ари Астер)

Пожалуй, ни для кого из тех, кто следит за современным кино, не секрет, что мы живем в эпоху настоящего хоррорнессанса. Хоррор сейчас переживает свой новый расцвет; каждый год выходит как минимум несколько заметных и по-своему выдающихся фильмов, каждый из которых стремится выйти за рамки, расшатать и сломать устоявшиеся каноны или привнести совершенно новое (эстетическое, социальное, политическое и т.д.) содержание в классический жанр фильма ужасов. Достаточно вспомнить вышедшие за последние несколько лет картины Джордана Пила «Мы» и «Прочь», «Ведьму» Роберта Эггерса или «Тихое место» Джона Красински, чтобы оценить удивительные мутации, происходящие сейчас с этим жанром. То есть если раньше ещё можно было сказать что-то вроде «раз видел один хоррор – видел все», то теперь такое уже не прокатит. Потому что сейчас это, наверное, главное в кинематографе поле для разнообразных любопытных экспериментов, которые поощряют даже крупные студии. А согласно статистике, большинство молодых режиссёров сейчас дебютирует именно в хорроре, и многие из них обладают оригинальным авторским видением. Так что идёт постоянный прилив свежей крови, создаются все необходимые условия для расцвета. Благодаря этим обстоятельствам классическому жанру с довольно ограниченным набором средств и приёмов удается оставаться актуальным и современным и в наши дни.

Для американского режиссёра Ари Астера «Солнцестояние» – уже второй фильм после дебютного ужастика «Реинкарнация». Конечно, интересно было бы сравнить их между собой, тем более что между фильмами немало общего. Но его новая картина настолько самобытна, что здесь в этом нет необходимости, поэтому оставим сравнения и параллели за пределами данного текста. Сосредоточимся исключительно на «Солнцестоянии», так как оно требует отдельного и подробного разбора. И самое интересное в этом фильме то, что, активно используя жанровые штампы, Астеру удается новаторски оттолкнуться от них и создать свое собственное оригинальное произведение.

II. Человек 

До боли знакомый расклад: группа молодых людей по приглашению их общего друга едет куда-то, где все оказывается не совсем так, как тот обещал. В данном случае, это место – отдаленный уголок Швеции под названием Хельсингланд. Главных героев всего четверо, все они американцы, двое из них, Кристиан и Джош – студенты-антропологи. Именно им в первую очередь и обещает показать кое-что интересное Пэлли, их елейный (очень хочется употребить по отношению к нему именно это слово) шведский однокурсник, выросший в этих местах. Обещает он уникальный опыт наблюдения за древними местными обычаями, тем более что Джош как раз изучает эту тему и собирает материал для будущей диссертации. А под Хельсингландом находится отрезанная от мира деревня Харга, в которой живут совсем не так, как в остальной Швеции.

Также вместе с ними едут Марк (традиционный для слэшеров недалекий, озабоченный и язвительный парень-скептик) и девушка Кристиана по имени Дэни. Что немаловажно, Дэни училась на психолога, и на самом деле именно она является главной героиней всей этой истории. В самом начале фильма на наших глазах она переживает кошмарную и невыносимую трагедию – гибель своей сестры и родителей. И теперь Дэни подвержена постоянному психозу и нервным припадкам, у неё то и дело начинаются истерики. Она сама навязывает себя остальной компании, решив поехать вместе с ними, чтобы хоть как-то развеяться и отвлечься.

Ясное дело (и это никакой не спойлер!), что в лучших традициях жанра эти ребята будут исчезать и погибать по очереди, один за другим (привет «Десяти негритятам»), будучи не в силах вырваться за пределы деревни. И сперва в расход пойдут наименее сложные и интересные герои. Психологическая проработка и актерское исполнение всех главных действующих лиц за исключением Дэни оставляет желать лучшего. Это, пожалуй, самое слабое место фильма; упомянутые персонажи так и остаются функциональными элементами в сценарии, несмотря на попытки актеров и режиссёра сделать эти образы объемными и живыми. Однако не будем забывать, что хоррор – это не про объем характеров, это в первую очередь про атмосферу, а его сюжетная логика порой иррациональна и довольно своеобразна. И здесь Астер уже играет как следует, по всем правилам, в очередной раз подчеркивая неписаные законы жанра, наиболее близкого в своей основе к античной трагедии. Как известно, в ней остановить ход неумолимого рока или изменить срок своей неизбежной смерти в одиночку не в силах ни один человек. Но в фильме это становится по силам общине людей.

III. Община 

Выдуманная община Харги с ее поразительными обрядами, ритуалами и традициями – самое интересное и оригинальное из того, что есть в фильме. В реальности выстроенная в окрестностях Будапешта (по причинам удобства логистики и необходимого количества солнечных дней), она поражает воображение своей детальной продуманностью и проработанностью. Астер вместе с художником-постановщиком Хенриком Свенссоном долго готовились: изучали древние обряды и традиции, читали исследования по антропологии и спиритизму, прежде чем предъявить свою общину всему миру. В итоге им удалось создать собирательный и чрезвычайно выразительный образ, настолько интересный, что справедливым будет заметить: на протяжении фильма община почти затмевает героиню, ставя её на второе место и становясь главным действующим лицом. Притом, что темы зловещих ритуалов и дьявольских общин в принципе довольно часто появляются в хоррорах (см. «Плетеный человек», «Ребенок Розмари», «Дети кукурузы»), можно с полной уверенностью утверждать, что такой общины как в «Солнцестоянии» еще не было.

В Харге безраздельно властвует языческий культ, и люди поклоняются Матери-Земле. В этой небольшой деревне по всем заветам предков, на протяжении девяти дней до сих пор отмечают древний праздник Солнцестояния, во время которого солнце не заходит, небо не темнеет, а день длится бесконечно долго. Примерно столько же длятся и главные праздничные соревнования – танцы до упаду на выбывание, победительницей в которых станет та девушка, что последней удержится на ногах. Награда за победу – титул хозяйки торжества, «Королевы Мая» + всеобщая любовь, безмерное уважение и вечный почет. Но это, пожалуй, самый милый и безобидный ритуал из всех, которые соблюдают в общине. 

Помимо него, в наличии также имеется: 

а) сбрасывание отживших своё стариков со скалы в лучших традициях Спарты;

б) насильственно-добровольное оплодотворение юных девушек с помощью чужаков и в присутствии старших женщин общины; 

в) последовательные инцесты для выведения касты жрецов с наглядными физическими отклонениями; 

г) принесение избранных в жертву для соблюдения космической гармонии. 

Как говорится, выбирайте, кому что больше нравится, есть вариант на любой вкус. Думаю, что после перечисления этих обычаев и традиций становится понятно, что община Харги вовсе не вегетарианская и, скажем так, не совсем дружелюбно относится к чужакам. Всё инородное, что вторгается в неё, подлежит последовательному и немедленному уничтожению. Хотя, на первый взгляд, всё выглядит так красиво и светло, так мило, чисто и аккуратно. Когда герои впервые попадают на территорию деревни, они не могут сдержать своего искреннего восхищения и удивления. И мы вместе с ними тоже заворожены увиденным, таким идеальным, почти открыточным видом, залитым ярким солнцем. Простые деревянные постройки, всюду люди в свободных белоснежных одеяниях, красота природы вокруг. Совсем скоро на наших глазах всё это начнет превращаться в кровавый кошмар, но, что самое необычное, при этом так и продолжит оставаться чистым и светлым. «Солнцестояние» как бы обманывает наши ожидания, играя на контрасте света снаружи и тьмы внутри. Стремясь соблюсти этот баланс, фильм постоянно находится на грани ужаса и красоты, в какие-то моменты всё же доходя до крайностей.

Но хитрость в том, что чужаков сюда заманивают специально, так как они жизненно необходимы для поддержания ритуального порядка существования общины. Такой вот интересный вариант использования приезжих туристов. Кроме этого, у обитателей Харги есть и более изысканные традиции: для письма они используют рунический алфавит, любят петь хором, а большинство поверхностей украшают фресками – примитивными и наивными рисунками, отражающими их взгляд на устройство мира. Как утверждает режиссёр, в этих рисунках «скрыто всё, что должно произойти в фильме без явных спойлеров». Так что следите за ними внимательно, смотрите во все глаза. Нужно сказать, что у местных жителей есть ещё несколько дивных и необычных традиций, но оставим их в качестве приятного сюрприза для тех, кто будет смотреть фильм.

Всё вышеперечисленное в итоге не складывается в целую картину, и до окончания «Солнцестояния» какого-то цельного представления об общине у зрителей может так и не появиться. При большом количестве фактического материала, выставленного на наше обозрение, всё равно остается ощущение, что самого главного нам как будто не показали. Только высыпали какие-то разрозненные фрагменты общего загадочного пазла, толком не объяснив, как его собрать. Но от этого становится не менее интересно, наоборот, недостаток информации и отсутствие инструкции по сборке только подстегивают воображение. Община никому постороннему так просто не раскрывает всех своих тайн. 

Вопреки своему названию и нашим ожиданиям, «Солнцестояние» начинается вовсе не с панорамы теплого солнечного лета, а с кадров заснеженного тёмного леса. Эти кадры, судя по всему, служат напоминанием о том, что кроме всем известного летнего солнцестояния, в противовес ему бывает ещё и зимнее. Во всём – хрупкое равновесие и состояние тревожного напряжения, которое создается мастерским ритмом коротких монтажных склеек: от ночного леса к городу, затем – крупнее – к дому и к темной комнате в доме. Это ощущение тревоги усиливает назойливый закадровый звук телефона, который никак не перестает звонить, потому что некому снять трубку. В общем, почти что «в черном-черном городе, на черной-черной улице, в черном-черном доме, в черной-черной комнате…». И, конечно же, предчувствие зрителя не обманет. Сестра главной героини, больная биполярным расстройством, предварительно отправив несколько странных сообщений с ноутбука, совершит самоубийство с помощью выхлопного газа. Сделает она это в квартире своих родителей, отправив их на тот свет вместе с собой. Для Дэни, главной героини фильма, это событие, которое в принципе невозможно пережить, станет тяжелейшей психологической травмой, которая выявит несостоятельность её собственного существования и любых близких отношений в принципе. Тем более что и без этого их роман с Кристианом давно дышит на ладан, а его друзья её на дух не выносят.

Психологические переживания о смерти близких и неудачных отношениях, которые так сложно разорвать, являются сквозным лейтмотивом «Солнцестояния». Они будут сопровождать героиню до самого конца фильма, когда она наконец сможет преодолеть саму себя и избавиться от любых сомнений и переживаний самым неожиданным образом. Конфликт души и тела, любви и эгоизма внутри Дэни каждый раз решается по-разному, но всегда интересно. Она вообще воспринимает всё по-своему и реагирует на происходящее не так как остальные. А стоит ей оказаться рядом с общиной, природа и люди вокруг по необъяснимым причинам начинают благоволить ей. А может быть, это только так кажется.

То, как мы воспринимаем эту историю и чьими глазами смотрим на все, имеет большое значение. Астер и его постоянный оператор Павел Погоржельский часто прибегают к ракурсам сверху, а один раз даже переворачивают камеру вверх ногами, будто запрокидывая голову в тот момент, когда герои подъезжают к общине на машине. И вместе с этим движением переворачивается весь знакомый нам мир и привычные способы смотреть на него. Между прочим, точка зрения сверху – излюбленный приём в «Убийстве священного оленя» Йоргоса Лантимоса, определенное сходство с которым при желании можно найти в «Солнцестоянии». В содержательном контексте обоих фильмов «взгляд бога» (как иногда называют этот операторский приём с вертикальной съемкой сверху вниз) приобретает дополнительные значения и смыслы.

Кроме довольно подвижной камеры в «Солнцестоянии» есть ещё несколько замечательных в визуальном плане придумок и спецэффектов. Во-первых, колеблющееся, как будто дышащее изображение, неожиданно появляющееся на заднем плане и в разных частях кадра, которое, кажется, живет какой-то своей самостоятельной жизнью. Если учесть, что в самом начале поездки герои отправили себя в «наркотический трип» с помощью галлюциногенных грибов, кое-что становится понятнее. Но далеко не всё. В фильме есть пара удивительных моментов, когда главная героиня смотрит на свои руки и ноги и видит, как сквозь них прорастает трава. Будто она становится частью общего целого, буквально соединяясь с окружающим миром и природой.

«Солнцестояние» вообще похоже на сон. Наверное, это один из самых странных, медленных, неторопливых и спокойных хорроров, какие только можно себе представить. Время в нём длится и растягивается так же, как нескончаемый яркий летний день, сбивая с толку и совершенно дезориентируя героев, а вместе с ними и зрителей. Не то чтобы это какая-то лайт-версия хоррора, жути и дичи тут более чем достаточно. Просто всё зло в фильме творится под ослепительным солнцем, и ощущение такое, что чем ярче, тем жутче и страшнее происходящее на экране.

В то же время «Солнцестояние» – ещё и очень телесный, почти физиологический фильм, хотя сложно назвать его натуралистичным. Например, большое значение в нем играют яркие и пестрые, максимально неестественные кричащие цвета – в общине Харги во время праздника всё любят украшать большими охапками, венками и букетами летних полевых цветов. Зрительское внимание постоянно фокусируют на общем физическом состоянии и здоровье героев, делая акценты на всех отклонениях от нормы. Также особое внимание уделяется еде и гастрономии; в Харге явно любят большие застолья, когда все друг у друга на виду. Подкованные зрители могут вспомнить фильм Питера Гринуэя «Повар, вор, его жена, и её любовник», хотя здесь всё гораздо скромнее и совсем не так пышно. Но в некоторые моменты тоже чудесным образом появляется ощущение, что с экрана передаются вкусы и запахи. Так что помимо зрения, обоняние и осязание также играют не последнюю роль во время просмотра.

V. Значение 

Велик соблазн приписать всем ритуалам и обрядам, показанным в фильме, какое-то определенное значение, расставить все по своим местам и истолковать происходящее на какой-то один определённый манер. Но, к счастью, это сделать не так просто. Магическая сила «Солнцестояния» заключается в том, что оно открыто разным интерпретациям, а от однозначных смыслов и определений с легкостью ускользает. Предложу здесь своё видение и понимание, нисколько не претендуя на его абсолютную правоту или исчерпывающую полноту.

Я бы сказал, что главным образом эта картина о постепенном подавлении индивидуальной воли коллективным началом. Похоже, что Астера интересует, как долго человек может оставаться просто сторонним и пассивным наблюдателем, не превращаясь в активного участника коллективного действия и не вмешиваясь в него. И то, как быстро и легко человек сбрасывает с себя все нормы поведения, продиктованные современной цивилизацией, подчиняясь диким первобытным инстинктам. Говоря другими словами, фильм исследует проблему конформизма в её самом радикальном проявлении; схожие темы разрабатывал Уильям Голдинг в «Повелителе мух». Ведь, как известно, любой коллектив нетерпим, а порой и безжалостен к проявлениям индивидуальности, которые несут угрозу его существованию и общему порядку. Почему людям во все времена так нравится чувствовать себя членами какой-то определенной группы или сообщества, ощущать себя частью целого, идти строем в одном направлении? Готов ли человек ради чувства сопричастности чему-то большему утратить самого себя, лишиться своей личности? На эти вечно актуальные вопросы уже давно пытаются ответить утопия и антиутопия – жанры, с которыми у фильма немало общего. Но ответы могут быть разными, а одного правильного и единственно верного нет до сих, и вряд ли он когда-нибудь появится. Однако «Солнцестояние» по-своему отвечает на эти вопросы.

Для неуверенной в себе и слабой героини, потерявшей близких и панически боящейся любого вида смерти, община становится болезненным и жестоким, но необходимым выходом. По сути, единственной возможностью обрести внутреннюю силу и преодолеть свои переживания. Община в итоге заменяет Дэни семью и подталкивает её к тому, с чем в одиночку она бы не справилась, помогает решиться на то, на что она сама решиться бы никогда не смогла. Так что эта история не только о потере, но и об обретении. Ведь Харга показывает другие варианты существования, предлагает иные способы справиться со смертью и потерей близких. Если угодно, преподает жестокий урок толерантности, заставляя принять свою точку зрения на мир. Потому что нельзя назвать местных жителей какими-то жуткими злодеями; они просто живут по другим законам и правилам, просто у них всё так устроено. Пугает только то, что самые ужасающие действия члены общины совершают совершенно привычно и рационально, почти буднично, оправдывая их ритуальной необходимостью. И, наверное, самое страшное здесь в том, что перед нами хоть и коллективное, но абсолютно сознательное безумие. 

Обитатели Харги создают все условия для того, чтобы Дэни смогла измениться, переродиться, подстроившись под изменившуюся среду вокруг неё. Посыл фильма звучит очень современно, потому что отражает характерное для сегодняшнего мира размывание моральных категорий, отлично иллюстрирует множественность точек зрения и неразличимость понятий добра и зла. Согласно фильму, для того чтобы утратить себя и лишиться того, что было тебе дорого, нужно просто подстроиться под окружающий мир, всего лишь пройти несколько испытаний и принять новые правила игры. Всё, что здесь требуется – это перестать быть личностью.

До последнего прикидываясь хоррором, «Солнцестояние» в обжигающем и очищающем, почти катарсическом финале, вдруг открывает нам свои подлинные истоки, неожиданно превращаясь в настоящую человеческую драму, оказываясь почти трагедией. Драма здесь всё в том же переживании смерти, а трагедия в бесчеловечной необходимости выбора, и исход тут всегда один. Однако фильм Ари Астера показывает, что к смерти можно подготовиться и пойти на неё сознательно, а выбор и альтернатива у человека есть всегда, даже в условиях личной несвободы. И что ценой потери собственного «я» любое поражение можно обратить в победу и личное торжество.

«Солнцестояние» – в прокате с 18 июля.