Королевство Большого театра

Большой театр – огромный по любым меркам организм, управление которым недоступно зрителю. В нём работает порядка 2500 тысяч человек. Находящиеся в театре делятся всегда на зрителя и штат. Зритель видит слаженный и отрепетированный спектакль. Штат в это время продолжает работать над созданием и ходом представления.

То, что происходит за кулисами Большого театра, как мне кажется, не менее интересно, чем происходящее на сцене. Итак, со всем по порядку.

Станиславский как-то сказал: «Театр начинается с вешалки», и это касается не только гардероба на входе, но и декораций, и костюмов и всего инвентаря в целом. На самом деле, всё, что происходит в костюмерной и гримерках – очень конфиденциальные процессы. За съёмку костюмов или декораций ещё не вышедшей премьеры фотографу или журналисту может грозить иск от администрации театра по статье об авторских правах. Это только кажется, что главные люди в театре – это художественный руководитель и члены труппы.

В СССР был период, когда актёры могли попросить заменить фасон или цвет платья, теперь такие ходатайства решительно невозможны. Костюмер – это тот, кто отвечает и за то, «чтобы костюмчик сидел», и за то, чтобы стоящий перед нами Отелло был подлинным. Художники по костюмам передают костюмерам описи, а те, в свою очередь, воплощают их.

Обычно у «серьёзных» солистов имеется индивидуальный костюмер, например, с Еленой Васильевной Образцовой работала Нина Ивановна Скачкова. Вспоминая её, она всегда говорит о лёгком нраве и щедрости певицы, мол, она считала, что её голос – дар божий, посему его плодами надо поделиться с другими. Она могла легко расстаться с драгоценными украшениями – подарить брильянтовое колье или забыть брошь Фаберже…

Костюмеры за сценой перевоплощают звёзд из одного образа в другой за считаные минуты, а порой и секунды. Как правило, работают они в парах. Конечно, никакого стеснения быть не может. В конце концов, все становятся родными людьми.

Факультетов для костюмеров не существует, вот и Андрей Николаевич Смирнов – костюмер Большого театра со стажем, вспоминает, как пришел в Большой простым охранником. Ни денег тут не заработать, ни лёгкого труда не найти – театру нужны люди, которые любят его всей душой и сердцем.

В коридорах Большого непременно звучит многоголосье – солисты поют всегда, неважно, где и когда им это вздумается.

Отмечает коллектив театра и интересную особенность: здесь никогда никого не увольняют, работают люди интеллигентные, чтобы атмосферы не испортить с ними просто не продлевают контракт. Так пытались и с Николаем Цискаридзе поступить. Но он допустить такого не мог: подал в суд и выиграл. А вот Марис Лиепа «ушёл» именно таким способом, не пережив, видимо, перемен… Только Майю Плисецкую не трогали, хотя даже уборщицы шептались о «нетрудоспособном» возрасте балерины.

Поведение за сценой сродни поведению на сцене. Солидный солист вроде Зураба Лаврентьевича Соткилава не позволяет себе хамства или опозданий, уважая при этом труд тех, кто создает спектакль совместно с актёрами, режиссёрами и преподавателями.

Но всё-таки актёры люди необычные. Есть у них как особые капризы, так и способы их преодоления: когда артисты «не в голосе», они устраивают пробежку по лестницам. И ведь помогает!

Одна американская поговорка гласит: «Ничто не является на самом деле таким, каким кажется», так и с театром, – зритель не увидит, как множество людей за сценой создают постановку, как нервничают артисты, как рвутся костюмы…

Настоящий артист, конечно, споёт и станцует при свете лампочки, но это будет уже не Большой театр, и совсем не его артисты.

Елена Тимофеева