Всеволод Мейерхольд: последний парад революционера

Взаимоотношения советской власти и искусства всегда были предельно сложными. Понимание потребностей советского народа у чекистов и творческой интеллигенции было разным. Мало кому повезло так, как, к примеру, Михаилу Булгакову. Он писал письма самому Сталину, высмеивал новые порядки и остался в живых по совершенно непонятной причине. Возможно, всё дело было в его театральной адаптации «Белой Гвардии», которая так запала в душу отца народов. Так или иначе, но Булгаков родился под счастливой звездой, чего не скажешь о его современнике — великом «революционере искусства» Всеволоде Мейерхольде.

Всех, кто когда-либо писал об этом человеке, объединяет уверенность в том, что Мейерхольд был человеком необычайно противоречивым и непоследовательным. Он отличался тяжёлым, «неуживчивым» характером, стремился подминать под себя коллег, продавливать свои идеи, пусть даже в ущерб таланту и способностям актёров, с которыми работал.

Несмотря на то что долгое время Мейерхольд сам выступал на сцене, его судьбой и призванием была режиссура. Как и многие люди, привыкшие контролировать окружающих, он был уверен, что ему подконтрольны и его собственные жизнь и судьба. Увы, Мейерхольд просчитался.

Удивительно, но с ранней молодости Мейерхольд пытался для чего-то переделать себя: он сменил свое немецкое имя Карл на русское Всеволод, подкорректировал свою фамилию Мейергольд, принял православие в 21 год, отказался от прусского гражданства, а когда пришла власть советов, первым делом выразил ей свою лояльность и вступил в партию. Он не был дальновидным — темперамент не позволял ему просчитывать ходы, и всё же Мейерхольд был из тех, кто предпочитает идти в ногу со временем и оставаться на плаву при любых обстоятельствах.

Мейерхольд был учеником Немеровича-Данченко, несколько лет служил в художественном театре, играл в первой постановке «Трёх сестер» и «Чайке» в 1988 году. Пройдя настоящую классическую школу, Мейерхольд жаждал самостоятельности. Покинув МХТ, он объединился с А. Кошеверовым для работы с собственной труппой в Херсонесе. В 1905 году Станиславский предложил Мейерхольду поставить несколько спектаклей в своей студии, но очень скоро прикрыл проект и отказался выпускать спектакли — понял, что эксперименты режиссёра не получается воплотить за недостатком у актёров артистической техники. Идеи, рождённые в студии, постепенно превращались в научную формулу и отвлеченную теорию. Мейерхольд просто перекрывал собой всю труппу.

Далее была работа у Веры Комиссаржевской в Териоках и, наконец, в Императорских театрах вплоть до революции. В 1918 году Мейерхольд вступил в РКП(б) и поставил «Мистерию-Буфф» Владимира Маяковского буквально, набрав труппу по объявлению в газете и пригласив К. Малевича в качестве художника-оформителя.

По воспоминаниям современников, в этот период вся деятельность Мейерхольда была направлена на политическую агитацию. После такой серьёзной работы Мейерхольд едет в Ялту на лечение. Там его узнают, и какое-то время приходится бегать от белой контрразведки по всему Крыму и на Кавказе.

В начале 20-х устанавливается благоприятная для работы обстановка: после пламенной речи Мейерхольда «за свободу искусства и всяческую поддержку новой власти» на забастовке актёров в Мариинском театре, Луначарский предложил ему должность в Наркомпросе, в театральном отделе. Маяк гремит благодаря Мейерхольду во второй раз, теперь в Москве.

Мастеру поручают реформирование в области театрального дела. Так возникла программа «Театральный октябрь». Фактически должность заведующего давала «партийному революционеру» Мейерхольду право влиять на целую сеть самых крупных и прославленных театров по Москве и Санкт-Петербургу, и эта сеть продолжала пополняться в течение нескольких лет.

Основной идеей «октября» была всё та же работа по политизации всех сфер жизни общества, революция, подобная революции 17 года, ориентация на потребности нового массового зрителя и пересмотр всех достижений театра в дореволюционный период. Сам Мейерхольд, выступая перед товарищами, сверкая глазами, требовал «повесить замок на отсталые академические театры», славил новое веяние — красноармейские, колхозные, рабочие театры.

Идеологами «Октября» выступали господа футуристы, чья тяга к близким народу и всем понятным формам самовыражения совсем не шла вразрез с мнением советской власти. Они утверждали, что театр не может существовать отдельно от нашей общей нелёгкой жизни, а значит, должен стать частью по своей природе: зачем нужны профессиональные театры, когда пролетарии могут сами их создавать в свободное от построения светлого будущего время? Футуристы очень ценили идею площадных театров. Мейерхольд, несмотря на свои пламенные речи, предпочитал в подобных действах не участвовать.

Зато в подконтрольном ему журнале «Вестник театра» мастер развернул свою идеологию во всем объеме. Особенно примечательным был его письменный конфликт с Луначарским, которого немного напугала непримиримость Мейерхольда в отношении академических театров. Даже Луначарский считал, что его оппонент не вполне понимает, что, уничтожив все без исключения пережитки прошлого, сохранённые во время гигантских бурь, они вряд ли смогут создать нечто по-настоящему грандиозное.

Мейерхольд оскорбился в лучших чувствах, особенно за фразу «маленький театральный октябрь» и точку зрения не поменял. Более того, риторика в отношении академических театров заметно ожесточилась: он разродился «Лозунгами октября искусств» и начал бросаться словами «классовые враги», «реакционные гнезда», «контрреволюция», чем не мог не подвести под монастырь многих хороших людей.

Хотя Мейерхольд и был пламенным борцом за дело революции, но организаторские способности за стенами театра давали сбои. Его инициатива наверху почти не поддерживались, и в 1921 году товарищ Мейерхольд был освобождён с должности, так как его политика противоречила воззрениям Луначарского и партии. К счастью, у него оставался его собственный Театр РСФСР-1 (он же «ГосТиМ», «Театр Актера» и «Театр ГИТИСа») в Москве, где он мог реализовать некоторые свои идеи.

Проблемы начались очень скоро. Несмотря на успех, которым пользовались постановки театра у зрителей, театр обвиняли в нерентабельности, а любовь Мейерхольда к гастролям за границей и его собственные длительные поездки вызывали множество вопросов. Подлила масла в огонь постановка «Дамы с камелиями», где играла Зинаида Райх — бывшая жена Сергея Есенина, ученица и вторая жена Мейерхольда. Критики отметили бездарность молодой актрисы и «эстетствование мастера». Последней каплей было пребывание Мейерхольда в Европе, откуда он сообщал, что из-за болезни вынужден остаться там на долгий срок.

Его почти в открытую подозревали в предательстве и желании навсегда покинуть страну. Театр был закрыт. Единственным человеком, который готов был поддержать опального режиссёра, был Станиславский. Он предложил бывшему оппоненту место режиссёра в своем оперном театре. Но после смерти Станиславского уже ничто не могло защитить Мейерхольда.

Последней работой мастера стал Парад физкультурников в Ленинграде, однако, сам Мейерхольд его уже не увидел. 20 июня 1939 года он был арестован и привезён на Лубянку. Там его долго пытали и приговорили к расстрелу. Приговор был осуществлен 1 февраля 1940 года.

Зинаида Райх, по свидетельству современников, была посредственной актрисой и поднялась исключительно благодаря гениальному и страстно влюбленному в неё Мейерхольду. После его ареста вся её актерская деятельность моментально прекратилась. Райх не придумала ничего лучше, как отправить письмо Сталину с обвинениями в том, что он ничего не понимает в театре. 15 июля 1939 года она была найдена в своей квартире мёртвой с 17 ножевыми ранениями. Никто из соседей не пришёл на помощь.

Трудно сказать, был ли в самом деле Мейерхольд таким страстным борцом за дело революции, или же просто приспосабливался к обстоятельствам. Ясно одно: этот гениальный, склонный к новаторству безумец, был готов продвигать свои идеи любой ценой.

Елизавета Савостьянова