А неведома зверушка («Агнец», реж. Вальдимар Йоханссон)

Кадр тонет в белизне: снег со всех сторон и в центре — сбившееся в кучу стадо чёрных овец. Всё ближе и ближе. 

Рождество. В теплом хлеву теснятся овцы, за окном завывает вьюга, радио «Рейкьявик» передаёт рождественский гимн. Одна овца неожиданно будто падает замертво. 

Спустя полгода, в том же самом хлеву на свет появляется её дитя — то ли ягнёнок, то ли ребёнок. Роды принимают Мария (Нуми Рапас) и Ингмар (Хильмир Снайр Гвюнасон) — бездетные фермеры, благородно и просто живущие на окраине мира в горной долине, в прекрасной рутине возле бурлящей реки, среди исполинских вершин и белёсого тумана. Они решают взять чудесное чадо, чья природа до невозможности противоестественна, к себе в дом и вырастить его в человеческих условиях. Казалось бы, ну что здесь может пойти не так.

Тем не менее, даже самому невнимательному зрителю уже должно стать ясно, что добром всё это не кончится. Особо подкованные, увидев в числе продюсеров отошедшего от режиссуры Беллу Тарра, и вовсе могут ужаснуться — впрочем, преждевременно. Несмотря на щедрые авансы в виде приза за оригинальность в параллельной программе Канн и участия в программе хоррор-фестиваля в Ситжесе, самым вопиюще неожиданным в «Агнце» элементом становится безобидная и пугающе милая (да-да) полу-девочка-полуовечка Ада Ингварсдоттир. Хотя, если уж начистоту, мы, конечно, видели и не такое.

Куда интереснее жанровая природа фильма и его сложно передаваемая на письме оригинальная интонация, сочетающая в себе холодную бесстрастность и тёплую, пристальную человечность, — то есть вещи, казалось бы, взаимоисключающие и не то чтобы сочетающиеся. Формально это фолк-хоррор, однако местами просто-таки отъявленная абсурдистски чёрная комедия положений. Вроде бы возвышенная библейская притча о семейной идиллии в окружении величественных ландшафтов — но без какой-нибудь там пафосной патетики или тарковщины. Вообще, самым точным определением для подавляющего большинства проектов уже легендарной студии А24 («Ведьма», «Лобстер», «Солнцестояние», «Маяк», «Убийство священного оленя», «Легенда о Зеленом рыцаре») будет что-то вроде «умный хоррор»; вроде жутко, но благородно, стильно и с многослойными метафорами на каждом шагу.

Вот и режиссерский дебют Вальдемара Йоханссона достойно встраивается в эстетическую политику лучшей независимой американской компании: он а) удивляет, б) даёт больше чем ждешь, в) и даже сверх этого. Во-первых, Нуми Рапас впервые играет на почти родном исландском, а в постере недвусмысленно пародирует портреты Возрождения, намекая на травестийную природу фильма. Во-вторых, это вроде бы аскетичная притча о человеке, который, как ни пытайся, никогда не встанет вровень с природой, потому что человеческое начало вместе с обострённым материнским инстинктом могут испортить любую семейную идиллию даже в идеальном пустом и суровом пейзаже. В-третьих, тут не то чтобы склонны шутить — всё серьезно, и в истории воспитания маленькой трепетной Ады легко можно различить не только притчу об инаковости, но и историю социализации любого ребенка с особенностями развития в приёмной семье. Ну и наконец, сценарий самого Йоханссона и его соавтора, поэта Сьюна Сигурдссона, (один из соавторов текстов Бьорк в «Танцующей в темноте»)  только и занимается тем, что играет на разрыв ожиданий, постоянно подкидывая обманки и ложные драматургические ходы для рассеивания внимания.

Мария с Ингмаром читают научно-популярный нон-фикшн и говорят о путешествиях во времени, но так и хочется спросить у них: «ребята, какого чёрта у вас тут творится прямо сейчас»? Ибо они не делают вид — их правда ничего не смущает, они счастливы и не замечают или не хотят замечать того, что воспитывать овечку как собственное дитя — ну как бы не очень нормально. К счастью, находится герой — неожиданно заявившийся брат Ингмара Петур (Бьёдн Хлинур Харальдссон) — разрешающий зрителя от бремени этого давно назревавшего вопроса. А предощущение тревоги в кадре только нарастает, и здесь тоже проявляется недюжинное режиссёрское мастерство Йоханссона, извлекающего из минимума выразительных средств максимум эффекта и не тратящего лишних слов или кадров на объяснения.

За изысканную аскетичность и холодную гамму отвечает камера Эли Аренсона, то пускающаяся в ловлю текучих отражений, то играющая с обрамлением границ кадра и снимающая всё это почти исключительно при естественном освещении. А псевдородители Ады тем временем без смущения жарят на завтрак рёбра барашка, смотрят по телевизору «Зеркало» Тарковского и как ни в чем не бывало читают «Собачье сердце» или народную исландскую сказку о принцессе Диммалим и лебеде. Таких метафоричных пасхалок на тему взаимопроникновения животного и человечьего миров в «Агнце» предостаточно — впрочем, опять же не больше чем нужно, и никого не обвинишь в наязчивости.

Тут бы пошутить про одержимость ребят из А24 животными (белая чайка в «Маяке», чёрный козел в «Ведьме», рыжий говорящий лис в «Легенде о Зеленом рыцаре» и тд.), но что делать, если Ингмар и Мария кроме овец держат на ферме ещё собаку с кошкой? Собака занята делом, присматривая за стадом, а вот кошка просто несколько инфернально сидит на подоконнике, наблюдая за происходящим. Ну и пусть. Вальдимар Йоханссон честно признается, что рос на ферме и фанатеет от национального фольклора, так что с него и взятки гладки. Тем не менее, его подчеркнуто разделенный на 3 главы как заправская иллюстрированная книга народных сказаний «Агнец» кончается ни много ни мало ударной «Сарабандой» Генделя на титрах. Но разве кто-то обещал, что будет легко?

«Агнец» — в кино с 28 октября.

Иван Цуркан