«По млечному пути». Эмир Кустурица

Прошло около девяти лет с того момента, как Эмир Кустурица, давно и более чем заслуженно получивший прозвище «балканского Феллини», представил миру свой предпоследний фильм. Затем, наступило долгое затишье (не считая двух документальных работ) – и вот, наконец, в 2016 году зритель увидел то, над чем режиссер трудился три года – фильм «По млечному пути». 

Идет война. По фильму – боснийская, но здесь это не так уж и важно, ибо война есть война. Видавший виды музыкант Коста (его играет сам режиссер) каждый день ездит на своем ослике между фронтом и соседней деревней, чтобы привезти солдатам свежего молока. Он уже ничего не ждет от этой жизни, но в то же время живо, по-детски радуется ее мгновениям каждый день: «Отче, сегодня я видел чудо! Змея пила молоко!..» И тут Коста влюбляется в прекрасную женщину с не самым радостным прошлым, обещанную в жены другому. 

Такова завязка нехитрого сюжета. Не хочется, на самом деле, вдаваться в описание каких-то его подробностей. По-настоящему важно то, что составляет искусную вышивку, благодаря которой канва этой истории играет всевозможными красками, и без которой она мало чего бы стоила. Эмоции. Детали. Душа. 

Повествование можно условно разделить на две части. В первой режиссер рисует простецкий быт обитателей фронта и деревни: тут и боевая сербская бабуля, и безумно влюбленная в главного героя взбалмошная гимнастка в исполнении яркой и харизматичной Слободы Мичалович. «Спаси нас, Господи, от безумных женщин и мировых держав!..» - улыбаясь, изрекает один из героев. Тут и сумасшедшая курица, неуклюже прыгающая перед зеркалом в попытках снести яйцо, и старые непокорные часы, чей механизм не хуже любого кинжала способен навести увечье. Здесь появляется и главная героиня, чьего имени Коста так и не узнает, но которая изменит его жизнь навсегда. Многие удивились, увидев в роли этой простой женщины прекрасную Монику Беллуччи с ее привычным для большинства зрителей амплуа томных, искушенных красавиц. Но на мой взгляд, неудивительно, насколько органично она, с ее глубокой, природной женственностью, вживается в эту роль. Вот она поет тихую песню, непринужденно пришивая главному герою отстреленное ухо, вот неторопливо разливает по флягам молоко – символ любви и жизни. Их с Кустурицей актерский дуэт получился потрясающе искренним. Их герои празднуют жизнь, воплощая вечное, когда, казалось бы, ничто не вечно. 

Вот, наступает перемирие – люди складывают оружие берут в руки музыкальные инструменты. Здесь и сельский праздник с неизменным оркестром и танцами до упаду… Ибо помирать – так с музыкой! А как иначе-то? Некоторые очень склонны обвинять Кустурицу в самоповторах, дескать, было уже все это: свадьбы, гуси, полеты, оркестры. Да и пусть, что оно было. Более того, пусть будет и дальше. Что поделать, если в этом – жизнь? Чьи мгновения ты начинаешь ценить по-настоящему, осознавая, как легко она идет рука об руку со смертью: и точно так же идут свадьба и похороны, большая любовь и большая война. Здесь невольно вспоминается одна не то притча, не то рассказ – к Богу приходили люди из разных стран с одним и тем же вопросом: когда в их землях закончится война? Бог отвечал им: через двадцать, через пятьдесят лет. Люди плакали и уходили. Но когда к Богу с тем же вопросом пришел серб – заплакал сам Бог. А серб, как мы видим, заплачет, но тут же улыбнется и пустится в пляс. В этом – величие фильмов Кустурицы. Как у Толстого – в простоте, добре и правде. 

К середине фильма тон повествования меняется: исчезает шум деревеньки, и теперь главные герои остаются один на один с преследователями, которых послал за женщиной ее бывший любовник-генерал. Но Кустурица не был бы собой, если бы и здесь не было места радости и чудесам: вот герои, резвясь, словно малые дети, купаются в реке, держась за тыкву, точно за спасательный круг, а вот – взмывают в воздух, и это не кажется чем-то из ряда вон. Нельзя забывать и о другом полноправном персонаже этой истории – природе. Она посылает на помощь то соколов, которые, маша крылами, буквально сдувают недругов с горы, то змею, которая валит героиню на землю, спасая от неосторожного шага в сторону мины. И любовь – любовь к женщине, любовь к жизни, какой бы она ни была – помогает Косте уверовать в то, что смерть – это вовсе не конец. А когда веришь, это ли не значит, что смерть отступила?  

Все это снято настолько просто, естественно и, вместе с тем, так красиво и чувственно, что невольно понимаешь: вот оно, настоящее. И как-то уже не думаешь о логике сюжета, мотивах поступков персонажей и о прочем таком. Остается лишь чувство, что все это просто было. На самом деле. Красота истерзанной войнами балканской земли, от которой захватывает дух. Речь.  Этот неповторимый колорит в каждом слоге, каждом движении, каждом звуке. Эта музыка, от которой стонет душа. Этот фильм хочется пропеть. Тебе кажется, что ты сам вот-вот оторвешься от земли и полетишь: как, куда и зачем – не так уж и важно. Пусть Кустурица не открывает своей последней историей невиданных доселе горизонтов. Однако, прежде чем ставить это режиссеру в укор, лучше спросить себя: а замечаем ли мы те волшебство и поэзию жизни, что окружают нас прямо сейчас? 

Саша Чекрыжова