Теодорос Ангелопулос. Трилогия истории

После успеха «Реконструкции» Тео Ангелопулос всерьез решил заняться проблемой истории в мировой реке времени. В 1970-х годах выходит его «Трилогия истории». Подробно разобрать ее мы не сможем, к сожалению, поскольку не обладаем обширными знаниями об истории Греции. Посему, дабы не быть посмешищем в глазах специалистов, остановимся на особо примечательных художественных приёмах в фильмах. Их здесь хватает.

Дни 36-го (Μέρες του '36, 1972)

Картина посвящена событиям 1936 года, когда Греция находилась под управлением генерала Метаксаса. Технически этот фильм очень напоминает Реконструкцию, поскольку всё повествование строится вокруг одного преступления, на этот раз – политического убийства главы профсоюза. Полиция подозревает в нем одного из своих информаторов и берет его под стражу. Предполагаемый преступник, в отчаянии берет себе в камеру заложника – конгрессмена. Казалось бы, незамысловатый сюжет. Мы можем уже в начале картины приблизительно предугадать финал. И будем абсолютно правы в своих догадках. Действительно, мятежник будет ликвидирован (по сюжету он застрелен снайпером через окно). Но все ли тут очевидно? Конечно же нет. И великий режиссёр Ангелопулос никогда не стал бы собой, если бы не включил в повествование некоторые интересные детали. Мы предлагаем рассмотреть одну из них пристально. Она нам кажется чрезвычайно важной, стоящей обособленно от текущего политического режима, времени или страны. В фильме есть сцена побега заключённых из тюрьмы. Той же, к слову, тюрьмы, где в камере заперт предполагаемый убийца со своим заложником. Совершенно очевидно, что далеко они не убегут, поскольку в арсенале тюремной охраны лошади и оружие. Их догнали и вернули обратно. В 1936 году за побег заключённого полагался расстрел. И точно: троих сбежавших расстреляли в поле. А дальше вырисовывается одна очень интересная деталь. Речь идет о телах покойных. Тело мятежника, убитого ночью выстрелом в сердце, и тела трех арестантов, днем расстрелянных за побег оказываются в одной телеге.

Режиссёр делает на этом акцент: за несколько кадров до приведенного изображения офицер специально отдёргивает ткань, покрывавшую тело убитого.

Что приведенный пример показывает? Что помимо политики, объединяющей все события в картине, поднимается ещё одна важная тема: какова роль и судьба исключительной личности в суровой истории? Ответ режиссёр дает неутешительный. Чаще всего жизнь таких людей заканчивается трагически. Систему, с которой борется заключенный-осведомитель невозможно победить одному, ни даже втроем, ни путем насилия, ни попросту сбежав из неё. Но самое страшное другое. Даже если и найдется исключительная личность, которая предпримет попытки как-то в свою пользу прогнуть существующий порядок вещей, то это никому не будет нужно и никто этого не поймет, а даже если будет нужно, то понять не сможет. И тело восставшего будет лежать в одной телеге с простыми беглецами. Вне зависимости от намерений сопротивляющихся, система убьёт их и уравняет всех в деревянной телеге с кривыми колесами, стоящей посреди унылого поля.

В фильме очень много деталей, это лишь одна из них. Разумеется, второстепенная, но мы считаем, что об этом надо говорить.

Комедианты (Ο Θίασος,1975)

Это кино заслуживает отдельных исследовательских изысканий. Стоит, пожалуй, упомянуть, что длится оно почти четыре часа и изобилует историческими событиями, имевшими место в Греции первой половины XX века. Честно говоря, смотреть такую картину – задача не из лёгких.

Проблема, на которую нам хотелось бы обратить внимание, – это судьба творческого народа в тёмную историческую эпоху. Ядро повествования составляют события, происходящие со скитающейся по стране актёрской труппой. Герои картины путешествуют не только в пространстве. Это картина с огромным количеством хронологических скачков, когда кадры бесцеремонно смещаются то назад, то вперёд во времени без предупреждения зрителя (Ангелопулос со зрителем не церемонится). Критики в основном акцентируют внимание читателей на метафорических образах актёров из труппы (каждый из них напоминает соответствующего персонажа древнегреческой мифологии). Также делался упор на целый пласт запутанных политических событий, составляющих, без всякого сомнения, основу этой картины. Мы же снова предлагаем остановиться на второстепенных деталях.

Что на протяжении всего фильма пытаются сделать комедианты? Поставить пьесу и сыграть её. Другими словами, заниматься творчеством. Тем, чем они любят заниматься и что они умеют делать. Однако ни разу на протяжении всего фильма труппа актёров не может доиграть свой спектакль. Казалось бы, есть сцена, есть костюмы, есть зрители, но каждый раз им мешает... война. Каждая попытка сыграть на сцене пасторально-идиллическую драму «Пастушка Гольфо» заканчивается либо выстрелами, либо вовсе активными боевыми действиями. В этой узкой группе творческих людей нет великих театральных мастеров. Что греха таить, это маленькие творческие люди. В картине заключена печальная мораль, которую вычленяет для себя художественный человек во все времена: в эпоху политического водоворота, сопровождаемого убийствами невинных людей, жить и творить невозможно. Самое страшное другое – от этого не сбежать, ведь бурное время нагонит несчастных актёров и разворошит все то, чем они живут, попутно лишив жизни некоторых их товарищей.

Смена режима или новый курс политической борьбы, к сожалению, ничего не изменит. В фильме искушённый зритель, знающий поэтический язык Ангелопулоса заметит отвратительное неуважение иностранных военных интервентов к несчастным грекам, метафорически изображенное автором через свадьбу американского офицера и актрисы-гречанки. «Освободители» ничуть не лучше, чем члены правого крыла, пытавшие коммуниста-повстанца. Что же со всем этим делать? Режиссёр не дает прямого ответа. Это лишь демонстрация того, что было в действительности, через призму своеобразного художественного взгляда.

Охотники (Οι Κυνηγοί, 1977)

Заключительный фильм «Трилогии истории». В отличие от времени действия в предыдущих фильмах, в этом фильме это 1977 год – современная на момент выхода картины Греция. Этот фильм смотреть легче, чем предыдущий, и про него не так много написано. В центре сюжета, как и в предыдущих частях, – труп. Уже в третий раз ход повествования отталкивается от убийства. Группа политиков на охоте находит труп повстанца времен Гражданской войны в Греции. И сразу Ангелопулос дает зрителю первую часть своей сложной метафоры. Один из охотников заявляет:

Казалось бы, все верно. Он говорит о том, что гражданская война закончилась, и что тот факт, что он здесь не может быть правдой, это историческая ошибка, по мнению героев картины. Но труп здесь. Он присутствует. На собрании решают, что же с ним делать. И тут приходит нам на помощь вторая часть метафоры:

Эта фраза лейтмотивом проходит через всю картину. Другими словами, режиссёр сообщает зрителю, что, несмотря на прекращение боевых действий, ничего ещё не кончилось: борьба продолжается и без борьбы. Об этом будет сказано устами еще одной героини:

Это дает нам понять, во-первых, то, что история сопротивления будет продолжена, а во-вторых, то, что события кровавого противостояния правых и левых не скоро забудутся и надолго останутся в народной памяти. Картина заканчивается решением властей засыпать труп снегом и сделать вид, что его вовсе не было. Но зритель понимает, что, несмотря на все попытки политической элиты сбежать от ответственности, её досуг будут регулярно прерывать трупы повстанцев со свежими ранами.

В этом смысле режиссёр верен своей традиции. Самый распространенный финал в картинах Ангелопулоса – продолжение пути. Конечной точки, как правило, просто нет. Как-то в интервью журналист спросил про героев-скитальцев в его фильмах: «В этом путешествии возможна остановка? Можно ли прийти к финалу?» Художник ответил четкой, бескомпромиссной фразой: «Финал – это смерть». Концовки «Трилогии истории», да и некоторых поздних произведений режиссёра, очень мрачные, но, несмотря на всю горечь показанных на экране событий, автор всегда выбирает жизнь, а чаще всего – жизнь и надежду и своей горячей энергией и любовью демонстрирует их зрителю.

Подводя итог размышлений о «Трилогии истории», надо сказать, что автора достаточно глубоко волновал вопрос не только истории Греции, но и человека в это смутное время. Тео Ангелопулос талантливо и последовательно показал срез XX века и всё человеческое, жившее, творившее и существовавшее в нём: «Дни 36-го» – история и исключительная личность, «Комедианты» – история и маленькая группа творческих личностей, «Охотники» – история и представители власти.

Алексей Ремезов