Партнеры Живи добром

Фаина Раневская. «Правда – хорошо, но счастье – лучше»


«Михаил Жаров – хороший актер: наклеит ли усы, бороду, подведет ли брови, - всегда видно – Жаров. А Раневская никогда ничего не наклеивает и не подводит, но всегда – разная».

Фаина Раневская

Каждое утро в комнату девочки заходила горничная в накрахмаленном переднике, открывала тяжелые шторы, впуская яркий солнечный свет, и говорила: «Барыня, пора просыпаться, чай подан». 19 июля 1984 года тоже было солнечно, медсестра зашла в комнату Фаины Раневской, уже при жизни великой актрисы театра и кино, и открыла шторы.

«Нехорошо затягивать спектакль», - своим протяжным трубным голосом произнесла Раневская, - «пора давать занавес». 

27 августа 1896 года в Таганроге в уважаемой семье родилась Фаиночка Фельдман. Отец девочки сделал состояние на операциях с недвижимостью, ювелирных изделиях, и, кроме того, имел какое-то отношение к нефти. Семья владела прекрасным особняком и садом, дети, а их было трое, росли счастливо, в достатке и, можно сказать, баловстве. Им были доступны заграничные угощения, московские платья и игрушки, а главное – счастливое беззаботное детство в начале беспокойного XX века. 

Фаиночка с детства была окружена вниманием, свои актерские способности она начала проявлять рано, в 5 лет. Когда умер ее младший братик, она жалела его и горько плакала, но все-таки отодвинула занавеску на зеркале, чтобы посмотреть, какая она в слезах. Родители воспринимали пристрастие девочки как шалость, даже в какой-то степени радовались ее миниспектаклям (которые актриса будет разыгрывать до самой своей смерти): в семье уже была красавица – старшая дочь Изабелла, а Фаину даже и хорошенькой никто не называл. 

Зато звонкая, смешная, активная. 

Кстати, горничных в накрахмаленных передниках, Фаня не любила. А любила она огромную грязную дворовую собаку по кличке Букет. Букет отвечал взаимностью, а горничные зло ругались за испачканные платья. Непосредственность и искренность – вот две главные черты, которые Фаня пронесет через всю жизнь. 

К 15 годам Фаня осознала, что единственное ее призвание – это театр, в то время, как родители уже выбирали для нее достойную их круга профессию, серьезную и настоящую. В доме разразился скандал. «Да ты посмотри на себя в зеркало! И ты увидишь, что ты за актриса!» - в ярости кричал ей отец. Девушка пререкаться не стала, собрала свои вещи и уехала в Москву. В столице ее не приняли в первую очередь, конечно же, из-за внешности. В то время актрисы ценились изящные, по конституции, как балерины. А Фаня была рослая, нескладная, с крупными чертами лица. Однако поговаривают, что в молодости недостатка в поклонниках у нее не было. Все дело в ее самоиронии, с которой она относилась к себе и окружающим. Фаина была невероятно обаятельной девушкой. В своем дневнике она изобразит рядом со своим шаржем-великаншей маленького щуплого дохлика и подпишет: «Фафин жених в ту пору, когда она была молода и гуляла, как кузька!» Но вернемся в Москву, в пору начинаний молодой актрисы по призванию, но не по образованию. Раневская так и не окончит училища с громким именем, никуда ее не брали, единодушно признавая неспособной. Она еле-еле сводила концы с концами, денег, присылаемых матерью втайне от отца, катастрофически не хватало, но о возвращении домой речи не шло. Тогда она пошла на прослушивание к Павле Леонтьевне Вульф, уже в то время заслуженной и любимой артистки. Павла была очарована энергией и уверенностью, бившей фонтаном из девушки и, как было модно в те годы, взяла ее к себе на воспитание в семью, в которой Фаина проживет не один десяток лет. Позже дочь и внук Павлы Леонтьевой станут для Фани самыми родными людьми на свете, заменив ей собственных детей, которых актриса так никогда и не родит. 

Фаина Раневская

Наконец юной девушке поступает предложение о роли в театре в подмосковной Малаховке. Ей досталась роль прелестницы, соблазнительницы. Действие происходит в горах Кавказа. Актриса вспоминает: «Я стою на горе и говорю противно-нежным голосом: «Шаги мои легче пуха, я умею скользить, как змея». После этой фразы Раневская цепляется платьем и прической за декорации и падает вместе с ними. «Уйти со сцены, так и не начав», - мигом проносится в голове у начинающей актрисы. Но спектакль в итоге состоялся, принеся актрисе некоторый успех у местных жителей и ее первые деньги. 

С деньгами у Фаины Раневской были совершенно особые отношения: она решительно не умела ими распоряжаться. Никогда их не копила и не тратила на себя, предпочитая практически все отдавать на животных, нуждающимся актрисам и просто просящим. «Среди моих бумаг нет ничего, что напоминало бы денежные знаки. Долгов – 2 с чем-то тысячи, это в новых деньгах. Ужас! Одна надежда на скорую смерть». Когда в 1961 году родная сестра Раневской, Изабелла, вернулась из эмиграции в Москву, она долго удивлялась, почему у актрисы такого масштаба, любимицы зрителей нет бриллиантов. «Советским актрисам и артистам бриллиантов иметь не положено», - отвечала Фаина.

Однажды в гости к Раневской и Изабелле пришла Любовь Орлова, у которой бриллианты были в ушах и на руках. «Я все поняла», - сказала Белла, - «видимо, ты просто плохая актриса». И даже когда Фаина Георгиевна отчаянно, остро нуждалась в деньгах, она продолжала хладнокровно от них отказываться, никогда не имела привычки просить в долг. В 1972 году издательство ВТО предложило Раневской контракт на написание мемуаров, выплатило аванс – 2 тысячи рублей, гигантскую сумму по тем временам. «Не понимаю, что это? Чувство стыдливости? Писать о себе. Неловко как-то. Точно я моюсь в бане, пришла экскурсия и рассматривает со всех сторон, а сложена я неважно. Три года писала книгу воспоминаний, польстившись на аванс в две тысячи рублей, с цель приобрести теплое пальто… Наверное, я зря порвала все, что составило бы книгу, о которой просило ВТО. И аванс теперь надо возвращать. Две тысячи рублей. Бог с ними, с деньгами. Соберу, отдам аванс».

До сих пор остается загадкой, почему великая актриса передумала писать мемуары. Это сейчас о ней снимают документальные фильмы, выходят бесчисленные статьи, а ее изречения, ставшие афоризмами, гуляет по социальным сетям. «Муля, не нервируй меня», фраза, которая нервировала саму актрису, давно стала народной. Молодежь может и не вспомнить название фильма, да и, откровенно говоря, вряд ли его будет смотреть, а вот реплика героини, даже интонация (!) жива до сих пор. 

Одно время актриса всерьез была готова дать добро на издание книги о своей судьбе. Это было в то время, когда ее «уматерил» Глеб Скороходов. Он появился в жизни Раневской в 1964 году. Актриса тогда переживала тяжелые времена. Умерла ее дрожайшая Павла Вульф, обожаемая подруга Анна Ахматова, с которой она особенно сблизилась во время жизни в эвакуации в Ташкенте, а затем и ее родная сестра Изабелла – от рака. Фаине уже было за шестьдесят, ее перестали приглашать в кино, а свою единственную на тот момент роль в театре – в спектакле «Дядюшкин сон» - ей пришлось отдать Вере Марецкой. Раневская сидела без работы и чувствовала себя одинокой, ненужной… И вот именно тогда ей позвонил Глеб, работавший на Гостелерадио, и предложил прочесть для радио несколько рассказов Чехова. Так началась их дружба. Скороходов был сражен наповал этой яркой, эксцентричной натурой. Скрупулезно записывал все в дневник: «Необычность начинается с имени-отчества. В ее паспорте значилось – Фаина Григорьевна Раневская. А в жизни ее называли Георгиевной, а она откликалась. Еще путаница с возрастом. Раневская, посчитав, что в общей сложности она провела 2 года на курортах, при смене паспорта скосила себе возраст, посоветовав сделать то же самое Орловой. Любовь Петровна не постеснялась и убрала себе «лишние» 10 лет. Позже это даже стало причиной ссоры подруг: актрисам предложили роли в одном и том же фильме, только вот Раневская должна была играть мать Орловой». Все многочисленные высказывания эпатажной актрисы, а говорить прямо - в этом удовольствии Раневская себе не отказывала, хотя и переживала, что ее за это не любят, так вот, все ее фразы и диалоги живы до сих пор именно благодаря книге Глеба Скороходова. Изначально это должна была быть биография. И Раневская согласилась на ее публикацию. Она сама подгоняла машинистку, выбирала, кто напишет рецензию. А потом вдруг резко поменяла свое мнение. Говорят, к этому была причастна Ирина Вульф, так как в книге было много резких замечаний в адрес коллег по цеху, да и многие события, мягко сказать, были преувеличены или искажены. Как бы то ни было, когда Глеб Скороходов пришел к своей названной матери за рукописью, она выставила его вон из квартиры и вызвала милицию. С тех пор они больше не общались. Книга была издана уже после ее смерти, но представляет собой скорее сборник ее цитат, нежели биографию. 

Фаина Раневская

Сегодня у нас несколько иное представление о Фаине Раневской. Нам кажется она неким комичным персонажем из сериала с закадровым смехом. Ее реплика: «В некоторых людях живет Бог, а в некоторых – только глисты», и вот мы уже как будто слышим аплодисменты, а она театрально держит паузу, дав нам время посмеяться от души. Но это не так. Когда так отчаянно, беспринципно шутят – хорошего не жди. О ее дурном характере слагали легенды, а ведь и поводов было предостаточно. А в сущности, она была бесконечно одиноким человеком. За ее бескомпромиссной требовательностью, повышенной обидчивостью, ревностью стояло простое желание быть востребованной, защищенной, любимой, своей. И не в масштабе страны, а в масштабе семьи. Говорят, Фаина Раневская под конец жизни сокрушалась, что так и не родила детей, хотя, мягко сказать, детей она не очень любила. Единственный, для кого она сделала исключение, внук Павлы Вульф – Алексей Щеглов, впоследствии ставший биографом Раневской, своей некровной бабушки. Фуфа, как он ее называл, дарила ему всю свою нежность, мечтала, что мальчик пойдет по ее стопам. А он выбрал профессию архитектора, вопреки, как сделала когда-то и сама Фаина. Незадолго до своей смерти она писала ему трогательные открытки в Афганистан, где он работал, умоляя поскорее вернуться. Вот ее последняя открытка, прилетевшая в Кабул: «Мой родной мальчик, наконец-то собралась написать тебе, с моей к тебе нежной и крепкой любовью. Мне долго нездоровилось, но сейчас стало лучше. Очень по тебе тоскую, мечтаю скорей увидеть и обнять. Твоя Фуфа». Словно что-то предчувствую, Алексей купил билеты на самолет, но опоздал. Эрзац-внук актрисы прощался уже с ней на кладбище. Щеглов вспоминает, когда опускали гроб в землю, любимый пес актрисы по кличке Мальчик, в котором она души не чаяла, даже возила на репетиции в театр, настолько они были привязаны друг к другу, весь задрожал и ринулся к яме, практически сорвавшись с поводка, а ведь он уже был совсем старый и больной. Дальнейшая его судьба неизвестна, но вскоре на могилке Раневской появилась маленькая бронзовая фигурка собачки как символ вечной верности и искренней любви, в которых так нуждалась актриса. 

Сама Фаина Георгиевна любила рассказывать этот анекдот: «Доктор, мне так плохо и тоскливо, что хочется повеситься. – У меня есть для вас лекарство: сходите в цирк. Там есть один клоун, который так заряжает своей энергией, что и мертвого поднимет. – Доктор, так я и есть этот клоун». После этого Раневская некоторое время смотрела испытывающим взглядом на собеседника, тем самым смущая его, а после долго смеялась.

О неподражаемой актрисе хочется писать бесконечно долго, не упустив ни одну деталь. О том, как она воевала со своими домработницами и тут же давала им возможность сбегать на свидание в роскошной шубе Орловой, на протяжении 4 часов занимая ее разговорами. О том, как она доводила до слез модисток и гримеров своим маразмом, а это всего лишь Фаине Георгиевне пришло в голову вжиться в роль. О том, как она упала в обморок в Столешниковом переулке, разглядывая витрины дорогих бутиков, и познакомилась с Василием Ивановичем Качаловым. О том, как страшно влюбилась в партнера по сцене, а он, напросившись в гости, пришел с другой. О ее войне с Завадским, которому в ответ на «вон из театра!» она кричала «вон из искусства!». О том, сколько еще энергии, мыслей, чувств, таланта оставалось внутри. Ведь в кино Раневской в основном давали эпизодические роли гротескных женщин, а в театре – вздорных старух. Все цитируют ее героиню из кинофильма «Подкидыш», а она любила своих драматичных матерей из киноленты «Мечта» и спектакля «Дальше – тишина». Несмотря на все сложности в жизни, а их было немало, Раневская пережила революции, войны, тиф, эвакуацию, профессиональное забвение и отсутствие личной жизни, она удивительным образом не озлобилась, сохранив пусть строгое и саркастическое, но трезвое восприятие жизни. Она забивала друзьям холодильники деликатесами и отдавала французские духи, а сама из-за долгов не могла купить новое зимнее пальто. Кочевала по съемным комнатушкам, а ее знаменитая квартира в высотке на Котельнической со вздутым паркетом и пожелтевшими фотографиями, приколотыми булавками прямо к стене, вызывала диссонанс и ступор у друзей и коллег. Окна квартиры выходили на кинотеатр «Иллюзион» и булочную. «Живу между хлебом и зрелищем», - приговаривала актриса. Буквально так и было. 

19 июля 1984 года ее не стало. В своем последнем интервью Раневская призналась: «Я очень хорошо знаю, что талантлива, а что я создала? Пропищала – и только. Я бегала из театра в театр, искала и не находила. Было бы легче, не проявляй я свой характер, не спорь с режиссерами? Было бы. Но есть как есть. Личная жизнь не состоялась. Сколько ролей не сыграно. В общем, жизнь прошла и не поклонилась, как сердитая соседка».



Ирина Аникеева



 

Рекомендуем

"Король Голливуда" Кларк Гейбл
Акционизм: что это?
Возвращение фестивалей
Неоновая пытка («Вечный свет», реж. Гаспар Ноэ)
III Международный музыкальный фестиваль Ильдара Абдразакова
Сто лет одиночества гения
Святослав Бэлза. «В разлуке есть высокое значенье...»
Искусство гравюры Василия Матэ
Сергей Михалков- на службе у времени
Топ-6 тенденций сезона