Натан Эйдельман. Человек обостренной совестливости

Историю в школе преподают обыденно.Учителя следуют старой доброй программе Министерства образования и не подходят к процессу преподавания творчески. Подростки в прямом смысле слова увядают на уроках. Дети не воспринимают необходимый материал. Как же нуждаются школы в Натане Яковлевиче Эйдельмане — единственном в своем роде устном историческом писателе.

Натан Яковлевич выходил к аудитории в поношенном пиджаке. Ворот рубашки распахнут, мощная шея свободна от тисков галстука. Поначалу он не знал, что сказать собравшейся публике, с чего начать свой исторический монолог. Напряженная ожиданием толпа начинала покашливать и шептаться: что происходит? Ведь все так наслышаны о таланте историка Эйдельмана, специально пришли послушать выдающегося современника, а он так ужасно говорит. 

Парадокс: через какое-то время разочарованность слушателей таяла, и в их глазах появлялась заинтересованность происходящим. На сцене постепенно разворачивалась игра живой мысли. Эйдельман рассказывал о Николае Первом, Герцене и Пушкине не как о чем-то давно не актуальном. Он мог преподнести идеи исторических культовых личностей как идеи сегодняшние. Идеи, которые близки и понятны современному человеку. Возникала связь между временем прошлым и временем настоящим. Современный человек это осознавал и уверенно кивал головой в знак согласия.

В характере Эйдельмана присутствовали упорство и терпение. Без подобных качеств писатель вряд ли бы получил широкие знания и, соответственно, никому бы не довелось его услышать или прочитать. Несколько десятилетий Натан ездил по России, изучал центральные и местные архивы.  Сначала историк заинтересовался Герценом и пушкинской эпохой.

 

Спустя некоторое время приступил к исследованию деятельности Павла и Екатерины. Эйдельман всё дальше шел вглубь веков, стремился найти корни исторических процессов современной ему России. Литературовед М. О. Чудакова написала об Эйдельмане следующее: «Он жил в окружении мыслей умнейших людей разных эпох, любил их приводить в книгах и разговорах... он был похож на эти мысли, они были ему впору».

Излюбленная тема статей и книг историка — движение декабристов. Он писал о людях, которые посвятили свою жизнь борьбе за свободу России, и, следовательно, трактовал  события с нравственной точки зрения. И трактовал настолько правильно, что тезисы XIX века идеально подходили для того, чтобы бороться с несправедливой советской действительностью. 

Натан Яковлевич причислял себя к историкам-художникам. В текстах он акцентировал внимание на самых ярких исторических эпизодах, даже порой самых загадочных и неизученных, и поэтому противоречивых. Его воображение рисовало особую картину мира.  У Эйдельмана было чутье, основанное на знании. То есть он мог фантазировать, но в рамках предложенных обстоятельств.

Казалось бы, Эйдельману стоило возгордиться своей популярностью. Но Натан Яковлевич оставался скромным. Друзья называли его человеком обостренной совестливости. Он испытывал неловкость, когда не вовремя отвечал на письмо, когда к нему не могли дозвониться или когда на его лекции ломилась толпа. Эйдельман чувствовал себя виноватым за то, что люди ради него бросают свои дела.

Впрочем, Натану Яковлевичу всего обиднее было за небольшое по его меркам количество произведений. Эйдельман всегда планировал грандиозные проекты, и при всей своей работоспособности он не успевал осуществлять задуманное.

Последняя книга писателя — «Революция сверху» в России». Вышла она в 1989 году.  В ней он размышляет о судьбе страны, в которой жил: «В случае еще 15-20 лет застоя, страна, думаем, обречена на необратимые изменения «...» ей все равно придется заводить систему обратной связи — рынок и демократию». Но в самой последней строчке мудрый Эйдельман оставил последующим поколениям надежду: «Верим в удачу: ничего другого не остается...».

Анна Мареева